– Кушай, Йорг!
Его отрешенный взгляд вернулся к действительности, и они встретились глазами. Он улыбнулся:
– Спасибо!
– Твой кофе совсем остыл. Дай я принесу тебе другой.
– Нет-нет! Холодный кофе полезней для цвета лица, разве ты не знала? В тюрьме кофе часто бывал холодным.
– Но сейчас ведь ты не в тюрьме. А цвет лица у тебя и без того хорош.
Он снова улыбнулся ей, так успокоенно, благодарно, доверчиво, словно в ответ на заботу и ласку:
– Ну, тогда давай. Спасибо тебе!
Маргарета встала, взяла его чашку, вылила ее содержимое на кухне в мойку и стала ждать, когда вода нагреется и кофе процедится через фильтр. Она слышала доносившиеся из-за стола смешанные звуки переговаривающихся, смеющихся голосов. Иногда до нее долетало какое-нибудь громко сказанное слово: «садовый участок, революционный кульбит, пирог со сливами, заявление для прессы», и, слушая, она гадала, о чем они говорят. Она с удовольствием думала о тишине, которая настанет после того, как разъедутся гости. Интересно, когда уедет Хеннер – в числе первых или одним из последних, оставшись до вечера? Они ни о чем не уславливались: ни о встрече здесь, за городом, ни о том, чтобы повидаться в Берлине. Одну ночь они провели вместе, лежали спиной к спине, прислушиваясь к дыханию друг друга. Они очень сблизились, но почти ни о чем друг друга не спросили. Их связывало так мало и так много, что Маргарета могла представлять себе все что угодно. Она была совершенно спокойна.
5
Когда она принесла Йоргу кофе, тот уже был занят другими мыслями.
– Слишком много чести! – сказал он Ульриху, отвергая его предложение.
Но Ульрих настаивал, что нужно принести работающий от батареек радиоприемник Кристианы и через пять минут послушать речь федерального президента.
– Что ж вы, забыли, как мы на Новый год всегда включали «Dinner for One»[76], а потом смотрели выступление федерального президента? Вот уж была потеха!
Андреас его поддержал:
– Тебе же зададут потом вопрос по поводу его речи. Так что лучше будет тебе с ней ознакомиться.
Радио принесли и включили. Во вступительных словах диктор пояснил, что, давая в этом году согласие на выступление с соборной речью, президент решил заранее не объявлять тему. Он сказал, что выберет для своей речи тему, которая больше всего будет волновать людей на момент выступления. В настоящее время из сообщения газеты «Зюддойче цайтунг» страна узнала о том, что в пятницу президент помиловал одного террориста, а террорист в ответ на это выступил с объявлением войны. Как стало известно, в последние месяцы президент интенсивно занимался вопросом о помиловании террористов, поэтому не будет ничего странного, если и в своей речи он обратится к этой теме. Во всяком случае, оставив открытой тему предстоящего выступления, президент или его советники по связям с общественностью сделали блестящий ход: все с нетерпением ждут речи президента, и в Берлинском соборе нет ни одного свободного места.
Йорг в изумлении воззрился на Марко:
– Ты опубликовал заявление? То, которое ты мне показывал вчера и над которым я собирался подумать?
– Да. Я заручился юридической экспертизой. Оно не может тебе повредить. Революция не может принимать то или иное решение в зависимости от того, отвечает ли оно твоим настроениям или эстетическим требованиям и нравится ли оно твоей сестре. Так что не отрекайся от него! В противном случае ты сделаешь себя посмешищем. – С этими словами Марко полусерьезно-полушутливо поднял вверх сжатый кулак. – В этом заявлении содержится только то, что ты высказал здесь сегодня утром.
Йорг устало кивнул. Может быть, подумал он, Марко и прав, и заявление составлено правильно, и, исходя из того, что он сказал утром, его необходимо опубликовать. Но даже правильные и необходимые вещи иногда производят ошеломительное впечатление. С тех пор как он вышел из тюрьмы, с ним все время происходит что-то ошеломляющее.
Диктор включил окончание заключительного хорала, за которым последовали приветственные слова епископа, обращенные к президенту. Затем началось выступление президента.
Он говорил о терроризме семидесятых–девяностых годов, о преступниках и их жертвах, о вызове и достойном ответе свободного правового государства, о том, что долг государства – уважать и защищать человеческое достоинство. Этот долг заставляет государство давать силовой ответ тем, кто предпринимает насильственные действия против него и его граждан. Но благодаря этому долгу государство чувствует в себе достаточно сил, чтобы соблюдать должную меру в деле защиты порядка и прекращать борьбу после того, как непосредственная угроза уже миновала. Конечной целью всегда остается умиротворение и примирение. Еще трое террористов сидят в тюрьмах. Всех троих он помиловал. Это должно послужить знаком, что с терроризмом покончено и в обществе нет больше тех противоречий и противостояний, которые привели к его появлению. Сейчас перед нами встали новые угрозы, тоже террористического толка, которые мы хотим встретить в условиях примирения и согласия.
«Я рассмотрел дело каждого в отдельности и (как уже сообщалось в прессе) с каждым встретился лично. Все трое покончили со своим прошлым. Покончить с прошлым, когда твоя жизнь состоит только из этого прошлого и лет, проведенных в тюрьме, задача непростая, и этим троим тоже оказалось нелегко с нею справиться. Вчера один из них опубликовал заявление, о котором мы узнали сегодня. Я вижу в нем попытку покончить с прошлым, сохранив его все же как часть своей биографии. Я сожалею о том, что это заявление сделано. Но я понимаю, почему человек, у которого остается мало времени для того, чтобы обрести новый смысл жизни, предпринимает этот отчаянный, неоднозначный шаг, поскольку знаю, как он недавно разрывался между желанием просить о помиловании и стремлением выразить гордый протест».
Президент сделал короткую паузу. Послышались перешептывания публики,