Итак, лорды по очереди выходили вперед и, преклонив колени перед королем, слушали, как зачитывают грамоты о пожаловании им новых титулов. Затем вперед вышел златовласый мальчик и тоже опустился на колени. Мария увидела, как ее отец, погладив малыша по голове, накинул ему на худенькие плечики длинную мантию из пурпурного бархата.
Герольд известил присутствовавших, что Генри Фицрою жалуют титул герцога Ричмонда и Сомерсета.
Кто такой этот Генри Фицрой? Почему ее отец пожаловал ему два герцогства? И почему люди перешептываются и, многозначительно переглядываясь, не сводят глаз с Марии, короля и королевы?
Пухлые щеки доктора Фетерстона сделались пунцовыми.
– По-моему, нам пора вернуться на урок, – прошептал он, выводя Марию из толпы.
Она услышала, как кто-то за ее спиной пробормотал, что Генри Фицроя собираются сделать кавалером ордена Подвязки, а другой человек заметил, что, по слухам, мальчика уже назначили лорд-адмиралом. Не слишком ли много почестей для такого малыша?! Все это казалось абсурдным.
– А кто такой этот Генри Фицрой? – спросила Мария, когда они вошли в галерею.
– Увы, ваше высочество, об этом нужно спрашивать не у меня, – смутился учитель.
– Но вы ведь все знаете, – возразила Мария.
– К сожалению, этим знанием я не вправе делиться.
* * *
Когда в тот день Мария навестила мать, то с огорчением обнаружила, что та пребывает в подавленном настроении. Мария собралась было спросить ее о Генри Фицрое, но передумала. Она рассказала матери, как прошел день, не упомянув об инвеституре, и королева отправила дочь к леди Солсбери.
Та уже ждала Марию в детской. Леди Солсбери раскинула руки, тем самым дав понять, что можно обойтись без церемоний, и Мария в поисках утешения бросилась в теплые объятия своей наставницы.
– Садитесь, дитя мое. – На худом бледном лице леди Солсбери играла печальная улыбка, но взгляд светился нежностью. – Ее милость попросила поговорить с вами о сегодняшней церемонии. Королева считает, вам пора узнать правду.
Марии внезапно стало страшно. Правду? О чем?
– Генри Фицрой, которому сегодня пожаловали титул пэра, – сын вашего отца, – сказала воспитательница.
Это заявление поставило Марию в тупик.
– Но у моего отца нет сына. Все мои братья умерли.
– У него не было сыновей от миледи, вашей матушки. Но несколько лет назад одна из фрейлин родила ему мальчика вне брака. А поскольку Генри Фицрой – сын короля, его возвели в ранг пэра.
Мария ничего не понимала. Она не знала, откуда берутся дети. Просто Господь посылал их женатым людям, которым следовало любить друг друга и до гробовой доски хранить верность. А в таком случае как мог отец изменить жене? Ведь он любил ее и часто об этом говорил. Неудивительно, что мать такая печальная. Марии стало обидно за мать. Публичная церемония получения пэрства наверняка была страшно унизительной для нее. И тем не менее девочка не могла и не хотела критиковать отца. Вероятно, произошла какая-то ошибка. С чего вдруг он стал бы так обращаться с женой?
Леди Солсбери с беспокойством следила за своей воспитанницей. У Марии вертелось на языке множество вопросов, но она боялась услышать ответы.
– Значит, Генри Фицрой – мой брат? – спросила она.
– Он ваш сводный брат, причем незаконнорожденный. Мария, вы являетесь законной наследницей. И однажды вы станете королевой Англии. Бастард не может наследовать трон. О чем вам не следует забывать. Поэтому по просьбе ее милости вы должны быть ласковы с Генри Фицроем, если паче чаяния его встретите. Он всего лишь ребенок и не отвечает за грехи родителей. – Леди Солсбери погладила воспитанницу по руке. – На вашем месте я не стала бы говорить об этом с миледи вашей матерью. Она и так настрадалась за сегодняшний день. И не вздумайте осуждать вашего отца. Бог ему судья.
* * *
Мария вернулась в покои королевы. Девочка поцеловала мать и, опустившись на колени возле ее кресла, пошарила в корзинке для рукоделия в поисках закладки, которую вышивала. Мать и дочь сидели молча, в воздухе висели невысказанные слова. Наконец королева, нарушив молчание, дала дочери совет насчет выбранных ею стежков и показала, как делать «французский узелок», после чего между ними завязалась привычная непринужденная беседа.
За ужином к ним присоединилась леди Солсбери. После трапезы две женщины сели перед холодным камином, а Мария в дальнем конце комнаты устроилась на диванчике возле окна с романом из материнской библиотеки в тайной надежде, что этой маленькой вольности никто не заметит. К счастью, королева была настолько увлечена беседой с наперсницей, что, казалось, напрочь забыла о присутствии дочери. Мария, конечно, не могла слышать весь разговор, однако уловила непривычно страстные нотки в голосе матери.
– У меня связаны руки, – сказала она. – Я обязана подчиниться и набраться терпения.
Леди Солсбери предостерегающе положила руку на плечо подруги:
– Маленькие ушки на макушке…
Мать повернулась к Марии:
– Ступайте спать, дитя.
– Но за окном еще совсем светло, – возразила Мария.
– Делайте то, что вам велено! – приказала леди Солсбери.
– Можете взять книгу с собой, – улыбнулась мать.
Соскользнув с диванчика, Мария опустилась перед королевой на колени для благословения, после чего вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь. В аванзале на сей раз было пусто. Девочка прильнула к замочной скважине в надежде услышать больше. Она знала, что подслушивать неприлично, но неприятные открытия сегодняшнего дня напрочь выбили ее из колеи.
Женщины разговаривали вполголоса и все же достаточно громко, чтобы Мария могла их услышать.
– Его воспитывают как королевское дитя, – говорила мать. – И он занимает положение наследного принца. С помощью короля он сможет вознестись очень высоко.
– Я не могу представить…
– Его милость жаждет иметь сына, которому можно было бы передать власть. Король знает, что мое женское время закончилось. И задумал объявить Генри Фицроя законным сыном с помощью Акта о престолонаследии, сделав мальчика наследником престола. Сегодняшняя церемония стала всего лишь преамбулой. Я уверена. Возможно, король хочет прощупать общественное мнение.
Мария пришла в ужас, так же как, похоже, и леди Солсбери.
– Но у нас нет прецедентов передачи престола бастарду! – вскричала она. – Народ Англии никогда не примет бастарда в качестве короля. Народ не потерпит попрания прав принцессы.
– Боюсь, мой муж готов пойти на все, чтобы обеспечить престолонаследие по мужской линии, – вздохнула королева. – Я неоднократно напоминала ему об успешном правлении моей матери, королевы Изабеллы, и о