Глава 11, Маленький стеклянный шарик
Логический узел, коим является Аполлинария Онсет, выходит на новый уровень восприятия, но переход это будет возможен лишь после того, как Аполлинария сумеет разрешить для себя личную этическую задачу, а именно — найти источник вины, которую она всё это время ощущала, и продолжает ощущать. Это закономерно для логического узла, который чувствует и демиургов, и разумных, живущих в мирах, которые они держат. И Аполлинария спускается в ад, в прямом смысле этого слова, она становится низовой единицей всех процессов, и смотри на ситуацию так, как это делает обычное разумное существо.
Пространство дождя, в которое она в результате выходит, показывает ей созданные ею же самой возможные варианты обретения «статуса вины». Маркеры — ненастоящее небо, старость, и письмо, которое отправлено неведомо кому. Если вдуматься, становится понятно, что она пишет это письмо самой себе, и компонентам, из которых она будет вскорости состоять. В письме есть любопытная деталь, а именно — это потенциальное обращение ко всем демиургам, это призыв к смирению, отказу от гордыни, и напоминание о том, что демиурги по сути своей тоже бессильны, равно как и старая женщина, которая пишет письмо. «Он ни разу не спас никого», пишет Аполлинария, говоря о демиурге, которого может ощущать она же сама, будучи выдуманной ею же старухой, даже засыхающий цветок он не смог спасти.
Мы поняли смысл этой главы далеко не сразу. В общем концепте книги она выглядит, на первый взгляд, чистым безумием, и лишь после нам стало понятно, насколько события этой главы были важны для логического узла. Подниматься и расти — достойно и почетно, а вот спуститься вниз, и посмотреть из тьмы наверх — намного сложнее.
Глава 12, Ил и бумага
В этой главе нам показали сразу двух демиургов — действующего, которым является капитан Папэр, и потенциального, которым вялятся Вар. Ситуация с Папэром немного комична и наигранна, но на самом деле подобных демиургов немало, ничего удивительного в этом нет. Классический солдафон, прямой, как палка, неумный, приземленный, без запросов, без изысков (одни только медали чего стоили), и не мыслящий ни себя, ни окружающих вне перманентной войны, которую он ведет, не прекращая. Смысла в данный момент в его действиях нет совершенно, но ему не важен результат, он полностью захвачен процессом.
Миров, подобных тому, которым управляет Папэр, великое множество, и в Мадженте, и в Индиго. Это миры пограничных значений, их отличия для обеих сетей минимальны, но они всё-таки есть. Будь Папэр представителем Индиго, Аполлинария просто так от него бы не ушла. Ей бы сперва пришлось распилить цепь на лодыжке. А от Папэра она сбежала если не с легкостью, то без потерь уж точно.
Вар — второй демиург в этой схеме, и с ним ситуация гораздо интереснее, чем с Папэром. Потому что планету он уже нашел (у Вара есть дом), но мир его пуст, а сам демиург не предпринимает никаких попыток, чтобы на основе этого мира что-то создать. От предложенных схем Варуна отказывается, свою — создавать не хочет. Интересен так же ещё и аспект личности самого Вара, потому что здесь существует прямая отсылка к Митре. А ведь даже само слово «митра» переводится с авестийского языка как «дружба» и «то, что связывает». То есть образ Вара — это образ одной из самых сложных структур, которая попадает в создающийся сиур. Об этом я напишу позже, сейчас скажу лишь одно: мы не просто недооценили Окист, мы по сей день не понимаем ни его истинного значения, ни его сложности. Вар отнюдь не просто так сходится с Аполлинарией, и оберегает её от Папэра, он встает в большую противофазу с ним, образуя «коромысло», баланс, с точкой равновесия в области логического узла. Папэр, бумажный солдат, и Варуна — не враги, они на самом деле союзники, но этот аспект Аполлинария осознает много позже.
Глава 13, Ночная прогулка
Первое взаимодействие логического узла и мира связки. Более чем любопытной деталью в этой главе является обман старух, который совершают Аполлинария и Вар. Во время прогулки по площади оба они выходят из области внимания системы наблюдения, переключив старух на требующую обязательного и незамедлительного исполнения задачу — заставив собирать бисер. Этот способ, кстати, во многих магических практиках используется для отвлечения нечистой силы. Заставь нечистую силу собирать зерна, а сам отправляйся по своим делам в это время — аналогия очевидно. Но — с учетом того, кем на самом деле являются участники действия, ситуация начинает выглядеть в разы интереснее. Если представить себе, что старухи являются компонентами некоей вычислительной системы (а дальше нам дадут понять, что именно компонентами они и являются), Вар и Аполлинария загружают сегмент наблюдения «мусорной» задачей, которую нужно выполнить безотлагательно; сами же они в это время получают в своё распоряжение никем не контролируемые мощности системы, которые используют по своему усмотрению.
Размышления Вара о его нежелании определять себя можно опустить, здесь всё и так, в принципе, понятно, но вот дальше Вар и Аполлинария подходят к игровой доске, и начинается, пожалуй, самая важная часть этой главы.
То, что видят Аполлинария и Вар, является, по сути, набором микрометрических срезов всей сигнатуры Слепого Стрелка. Бесконечная, уходящая вверх, и спускающаяся вниз, доска — это «препараты», и дорого бы я отдал за то, чтобы хоть раз увидеть сигнатуру так, как видят её в тот момент Аполлинария и Вар. Жаль, что в книге нет подробностей о способе деления сигнатуры, но для логического узла сиура способ, видимо, значения не имеет. Вар и Аполлинария, впрочем, не осознают, что именно перед ними находится, к тому же Аполлинария быстро переключается на нечто знакомое, а именно — на образ Архэ, который она замечает на доске. Момент (если, конечно, это действительно тот самый момент), который она видит, для нас был первым прецедентом с Террой-ноль, это момент болезненный, острый, драматический, именно поэтому Аполлинария решает вмешаться. Структура, которую она собой представляет, уже находится