Стоцкий стоял у окна, попивая чай из фарфоровой чашечки. При виде меня он только улыбнулся.
— Григорий Александрович. Не ждал, что когда-нибудь снова…
Я не дал ему договорить. Выхватив из кармана кинжал, с размаху вонзил его в стол, погрузив почти по рукоять. От неожиданности Стоцкий вздрогнул и чуть не уронил чашку.
— Здравствуйте, Владимир Игнатович, — сказал я. — Знакомая вещица? Давайте-ка обсудим, почему артефактный кинжал был применён против члена моей семьи по вашему приказу. И другие поручения, которые вы дали Арсению.
Глава 21
Взгляд Стоцкого потяжелел на целую тонну. Осознанно или нет, он усилил свою ауру, а я в ответ усилил свою. Наши магические поля столкнулись, давя друг на друга — но пока это была лишь проба сил, не более.
— Какие театральные жесты, барон! — Стоцкий поставил чашку на поднос. — Вы только что испортили антикварный стол, которому больше лет, чем роду Зориных.
— Ваш посланник нанёс тяжелую рану члену моей семьи, а призванный демон едва не уничтожил поместье. И вы смеете упрекать меня за какой-то стол? — глядя собеседнику в глаза, спросил я.
— Не понимаю, о чём вы говорите. Демон? Призыв подобных существ запрещён правилами Конгрегации.
— Бросьте, вы всё прекрасно понимаете. Эфемеры лжи не появляются рядом с вами только потому, что вы умеете контролировать внутреннюю энергию.
Владимир Игнатович цокнул языком и потянулся к кинжалу. За секунду до того, как он взялся за рукоять, я наложил на клинок эфирный барьер, который закрепил кинжал в столешнице.
— Что вы себе позволяете, Зорин? — нахмурился Стоцкий, стискивая рукоять.
— Кинжал принадлежит мне. Как доказательство вашей причастности. Попрошу не трогать его.
— Тогда вытащите это недоразумение из моего стола. И кстати, я впервые его вижу, — невозмутимо ответил мой оппонент.
— Вполне допускаю, — сказал я. — Вероятно, кто-то из ваших подручных дал Арсению кинжал, накопитель эфира и алхимический состав для призыва. Однако он во всём сознался и назвал ваше имя.
— Показания какого-то простолюдина — всё, что у вас есть? — нахально улыбнулся Владимир Игнатович.
— Нет, конечно. Есть и другие доказательства.
— Сомневаюсь, что их хватит, чтобы обвинить меня, — произнёс Стоцкий. — Но если вы попробуете — будут последствия.
В комнате вдруг потемнело. Я подумал, будто это Владимир сделал свою ауру ещё сильнее, но нет. На самом деле просто погода испортилась, и небо спряталось за чёрную тучу.
— Доказательств хватит, — спокойно сказал я. — Например, у меня есть накопитель, который использовал Арсений для призыва демона. Не знаю, какая была инструкция по уничтожению улик, но он просто выбросил его в мой пруд. И в нём сохранились следы вашей энергии.
Я блефовал, потому что накопитель пока не успели выловить. Пруд возле поместья был не слишком широким, но весьма глубоким. Гвардейцы только начали забрасывать сети, когда я уезжал.
Однако мой блеф угодил в самую точку. Владимир Игнатович свёл брови и шагнул ко мне. Защитный амулет у него на груди сверкнул, и его структура расширилась и стала выпуклой.
Теперь Стоцкий давил на меня магией по-настоящему. Мне пришлось укрепить свою ауру, а затем я надавил в ответ. Оппонент отступил на шаг и еле слышно хмыкнул. Должно быть, он не ожидал от меня такой силы.
— Я не советую вам развивать это дело и даже этот диалог, Григорий Александрович, — напряжённым тоном проговорил Владимир Игнатович. — Вы сами понимаете, что всё может закончиться не так, как хотелось бы.
— Вам тоже следует учитывать такую возможность. Даже заместитель великого магистра не сможет так просто отмахнуться от подобного обвинения. А за призыв демонов и вовсе можно лишиться членства в Конгрегации. В Имперской Канцелярии не станут закрывать на это глаза.
За окном стало ещё темнее, и неожиданно грохнул гром. На горизонте разразился ливень, и сейчас он приближался к нам.
— Не думайте, что сможете тягаться со мной в суде, — процедил Стоцкий. — Насчёт вас и вашего отца, и вашего наставника… и других Зориных… Я могу найти компромат на каждого.
— Думаю, можете. Но наша репутация не столь блестяща, как у вас. Вам будет больнее, — я позволил себе улыбку. — И мы готовы к войне, не сомневайтесь. Да и вообще, кто сказал, что я хочу доводить до суда? Мне достаточно публично вызвать вас на дуэль и обнародовать причину…
Владимир Игнатович скрипнул зубами. Да, в нашей ситуации вызов на поединок стал бы гораздо более опасным ударом, чем попытка открыть уголовное дело.
В вопросах чести не требовались доказательства — если я считаю, что мне нанесён ущерб, то просто вызываю виновника. Делаю это публично, и все начинают думать, будто причина правдива. Если противник согласится на дуэль — он заочно признает свою вину в преступлении, а дальше и суд будет смотреть на дело иначе. Ну а если откажется сражаться — он просто трус, и позор ему.
— Есть и другие способы наказать вас за попытку воровства и нападение на мой род, — произнёс я. — Но прежде скажите: как насчёт того, чтобы решить дело миром?
Стоцкий удивлённо хмыкнул и внимательно осмотрел моё лицо, будто пытаясь понять, почему это я вдруг изменил направление беседы.
А я с самого начала не собирался доводить до магической битвы. Собирался только показать, что готов к ней в любой форме. Безусловно, руки чесались, и хотелось как минимум сломать Владимиру нос, лучше вместе с челюстью. Повозить его мордой по грязи на дуэли, как Морозова, тоже было бы славно.
Однако заместитель главы Конгрегации — это даже не князь, власти у него гораздо больше… Я готов воевать, но здраво осознаю, что для рода Зориных это будет невероятно тяжёлое противостояние. Даже если победим — расхлёбывать последствия будем слишком долго. Это того не стоит.
А если противостояние начнется здесь, то наша магия может задеть многих людей. Подобного я тоже допустить не могу.
И Стоцкий наверняка это понимает, поэтому и пытается давить — как морально, так и магически. Но моего ответного давления наверняка хватило, чтобы он понял — для него война тоже не пройдёт без последствий.
— Что вы предлагаете, барон Зорин? — спросил, наконец, он.
— Для начала скажите, зачем вам понадобился мой артефакт.
— Какой артефакт?
— Бросьте, Владимир Игнатович. Вам был нужен клык,