Крики чаек, плеск волны, отблески солнечных лучей на водной ряби, непривычные и не слишком-то приятные запахи.
А Черноводск — невесть где. За тысячи вёрст, на другом краю света.
С чего родной город вспомнился — даже и не знаю, но затем мысли сами собой перескочили на Рыжулю, и я тяжело вздохнул.
Ничего-ничего! Если всё так и дальше пойдёт, к следующему сезону дождей точно со всеми долгами расквитаюсь. Не факт, что успею накопить на оплату обратного билета, но придумаю что-нибудь, выкручусь.
Впрочем, вот уж действительно — не факт. До лета ещё дожить надо.
Ругнувшись вполголоса, я потянул в себя небесную силу, после чего целиком и полностью сосредоточился на её удержании у солнечного сплетения. Вмиг все дурные мысли из головы вылетели. Стало не до того.
«Чёрная каракатица» вернулась в порт за час до полудня, и Франт показался мне хоть и всецело довольным жизнью, но вместе с тем крайне раздражённым — не сказать, злым.
— Хорошо ночь провёл? — спросил он, первым сбежав по сходням.
— Замечательно, — подтвердил я, и не подумав стушеваться.
Урядник цыкнул зубом и приказал:
— Иди палубу драй! Полчаса у тебя!
Палуба оказалась перепачкана кровью, но едва ли столь прискорбно завершился выход в море — всё же ботинки к доскам уже нисколько не липли.
— Ночью гости были? — предположил я.
— Работай! — рыкнул Франт.
Лезть в бутылку я не стал, разделся по пояс и взялся отдраивать палубу. Ну как отдраивать — прошёлся по засохшим лужицам и кровавым следам белым огнём атрибута, а после замыл водой. Даже вспотеть не успел — больше от пристававшего с расспросами Хомута отбивался.
Вот же привязался как банный лист: с кем ночь провёл, да где!
Кое-как отбрехался, не стал посылать младшего урядника куда подальше, ещё и попытался вызнать подробности ночной сшибки, но тут фигу к носу подвели уже мне. Оба при своих остались в итоге.
Обдумав всё хорошенько, я счёл, что портовое руководство о ночном происшествии пластуны в известность не поставили и вышли в море, дабы пустить мертвецов на корм рыбам, благо среди наших ни погибших, ни тяжелораненых не оказалось. Только нет — немного позже обнаружил, что из трюма пропали решительно все ящики с патронами.
Тут уж оставалось лишь гадать, перегрузили их в открытом море на другое судно или отправили на дно, решив не задерживаться в порту дольше необходимого. Наверное, имел место всё же первый вариант, поскольку босяки говорили о сделке между их старшими и урядником как о деле решённом, при этом о вывозе груза с территории порта не обмолвились и словом.
— Никто яхтой не интересовался? — спросил Франт, когда оказались завершены все формальности с проверкой трюма, оформлением прав на судёнышко и передачей его скупщикам.
— Никто, — качнул я головой.
— Смотрим в оба! — объявил тогда урядник, и пластуны начали проверять оружие.
Некоторое время спустя мы погрузились в два заехавших на пристань экипажа и покатили прямиком на железнодорожный вокзал. К вечеру были уже в лагере.
Моя доля за рейд составила триста пятнадцать целковых. Несусветные деньжищи за четыре дня работы, пусть даже и пришлось рисковать головой, но Хомут оказался этой, как он выразился «подачкой», попросту взбешён.
— Две сотни? — прошипел младший урядник в лицо Франту. — Мои две доли потянули только на двадцать червонцев⁈ Да ты издеваешься!
— Угомонись, Хомут! — потребовал Седмень, в присутствии которого и происходил окончательный расчёт.
— Что значит — угомонись? Сколько покупатели золота с собой привезли, а? Плюс стоимость яхты, плюс деньги за патроны…
— Прикуси язык, пока тебе его не отрезали! — вмиг вызверился Франт.
— Вместе с головой, — добавил наш ротный, также присутствовавший при этом разговоре.
Хомут в сердцах плюнул и убрался из барака, Край последовал за ним, а вот меня Седмень придержал. Мы вместе вышли на улицу, и я совсем уж было решил, что урядник вознамерился наложить лапу на мою долю, но речь тот завёл совсем о другом.
— Франт сказал, колдун из тебя аховый. Мол, едва не прирезали на ровном месте. Это не дело.
— Да он-то что в этом понимает⁈ — окрысился я.
— Не ерепенься! — потребовал урядник. — Я и с Клювом на этот счёт потолковал. Всё то же самое и от него услышал.
— И?
— Нянчиться с тобой у нас некому, нянчиться с тобой должны были в школе. Но и терять лекаря не хочется.
— Так я занимаюсь!
— Ерунда! — отмахнулся Седмень. — Нужен опыт реальных схваток, когда действовать приходится через силу. Ядра-то у тебя нет!
Я обдумал услышанное и уточнил:
— И где мне этот опыт взять?
— Червень готов позаниматься, но забесплатно он тратить своё время не намерен. Надо будет ему заплатить. Думаю, десятка в седмицу — не такие уж и большие для тебя деньги. Ну а нет, так нет.
Сомневался и колебался я недолго. Да и чего тут сомневаться? В школе на одно только питание в седмицу больше уходило.
Урядник принял у меня золотую монету и заявил:
— Сразу за месяц вперёд плати.
Но тут уж я покачал головой.
— После первого занятия решу, стоит ли оно того.
Настаивать урядник и не подумал, лишь уточнил:
— Свою долю на погашение долга внесёшь?
— Собираюсь, — подтвердил я.
— Правильно, — одобрил это моё намерение урядник. — Я тебе больше скажу: иди-ка ты в канцелярию прямо сейчас. А как вернёшься — проставься, не жмотничай. Хвастаться не хвастайся, но всё же упомяни о том, куда деньги ушли. А то люди у нас разные. Мало ли…
Совет был не лишён смысла, я поблагодарил за него и вскоре заполучил в свою расчётную книжку отметку о досрочном внесении трёх сотен целковых. Увы и ах, вознаграждение было неофициальное, пришлось раскошелиться ещё и на комиссию торгашам.
Но — плевать! Больше трети долга закрыл, а времени не так уж и много прошло. Такими темпами к лету не просто по всем обязательствам рассчитаюсь, но ещё и неплохой капиталец сколочу и вернусь в Поднебесье состоятельным человеком.
Плохо разве? Эх, мечты-мечты…
Дальше всё