Но я готов.
* * *
Эфировозка довезла до знакомого перекрёстка. Ещё пара кварталов пешком под падающим снегом — и окажусь дома. Странное слово — «дом». Были у меня и резиденции, и убежища и тренировочные базы. Но настоящего дома, пожалуй, не было никогда. А здесь — потёртая вывеска книжной лавки, скрипучая лестница на второй этаж, запах старых фолиантов. И бабулька, чужая, но почему-то как родная.
Привычным движением достаю ключ и открываю дверь. В лавке темно и тихо — ни единого звука. Обычно в это время бабуля заваривала чай и устраивалась в кресле с очередной книгой.
— Бабушка? Ты дома? — включаю эфирный светильник.
Взгляд зацепился за клочок бумаги, торчащий из прорези дверного почтового ящика. Телеграмма? Разворачиваю, сразу узнав аккуратный почерк бабули.
«Дорогой Сашенька! Лидия сильно заболела, температура не спадает. Буду ухаживать за ней несколько дней, не беспокойся. Деньги на расходы — в синей шкатулке, на моей тумбочке, хватит на всё необходимое. Обедай и ужинай в таверне „Медный грош“ у Матроны Михайловны. Готовит она вкусно. И обязательно ходи в академию, никаких прогулов! Целую, твоя бабушка.»
Внизу приписка другим почерком: «Телеграмму принял и доставил лично: курьер Епифанов Н. К.»
Откладываю телеграмму и прохожу вглубь лавки, на ходу снимая пальто. Поднимаюсь в бабушкину комнату. На тумбочке нашлась синяя шкатулка. Внутри пачка купюр. Похоже, бабуля всерьёз беспокоилась, что останусь голодным.
Кладу на тумбу купленные перчатки. Кстати, на её грядущий вопрос откуда деньги, даже заготовку придумал. Мол устроился на подработку в типографию, где требовались крепкие парни для переноски тяжёлых наборных касс и работы на печатном прессе. Есть и ночные смены! Что, кстати, для моих планов — жизненно необходимо.
Вот, собственно, и аванс получил.
Бабуля, наверняка, поворчит, что трачу деньги на глупости, но и обрадуется, уверен.
Что ж, теперь остаётся только воспользоваться свободой. Плотно поужинать, хорошенько отдохнуть, а завтра…
Завтра — слежка за квартирой Ковалева. Кривой предоставил адрес, но нужно убедиться лично в достоверности, осмотреть все входы и выходы, оценить охрану, пути отступления. В общем, всё по стандарту.
Прохожу в свою комнату и достаю из шкафа обычную повседневку — куртку, простые тёмные брюки, видавшую виды шапку. Ничего общего с униформой курсанта Академии или добротным пальто, в котором обычно возвращаюсь домой. Люблю сливаться с толпой, становиться невидимкой. Неприметным. Данный простецкий наряд — самое-то.
Закончив переодеваться, огляделся в зеркале. Обычный парень с обычного района, каких тысячи на улицах Петербурга. Никто не обратит внимания, никто не запомнит лица.
— Идеально, — натягиваю серую шапку до бровей. — А теперь — на ужин. Посмотрим, чем может похвастаться эта Матрона Михайловна.
Выйдя из лавки, запер дверь. Снегопад прекратился, но весь город итак укутан белым покрывалом. Идеальная погодка.
«Медный грош» оказался неприметной таверной в соседнем квартале. Однако, решаю пройтись дальше. Конечно, бабуля советовала отведать стряпни тетушки Матроны, но не привык я есть рядом с домом. Ещё и аппетит надо бы нагнать. Так что прошагал мимо, в новые районы.
Кругом красота. Фонари, снег, аптека и тусклый свет. Прям Блока вспомнил. Увидел старенькую таверну и решил заглянуть. Километра полтора точно прошёл, что уже неплохо. Да и запах от неё исходил вполне себе.
Толкаю дверь и сразу окунаюсь в гомон голосов, ароматы еды и тепло натопленного обеденного зала. Пар от похлёбки так и дразнил, приглушённые разговоры посетителей не раздражали, как и скрип полов под ногами. Или я настолько проголодался, что раздражительность ушла на второй план? В общем, буду ужинать здесь. Неплохая, даже вполне уютная таверна в закоулке Петербурга, коих десятки в каждом районе.
Обведя взглядом зал, оцениваю обстановку — ещё одна старая привычка, выработанная годами выживания. Десяток деревянных квадратных столиков, большинство заняты. У стойки — двое мастеровых. На рукавах пятна краски — маляры. В углу — семейство, чинно поедающее ужин, по соседству пара подвыпивших стариков, обсуждавших вроде как политику. В глубине — трое мужчин. С виду обычные посетители, но духовное ядро мгновенно отреагировало, безошибочно определив их истинную сущность. Практики. И не просто какие-то неофиты или инициированные — подмастерья, при чём трое. Их деактивированная сила ощущалась как еле уловимая вибрация в воздухе, будто низкий, неслышимый человеческому уху гул.
И что такие культиваторы делают в подобном месте? С другой стороны — может, просто решили поужинать? Это же не преступление, верно? Хотя, обычно эфирщики ранга Подмастерья предпочитали заведения соответствующего статуса — рестораны в центре города, закрытые салоны, куда пускали только по рекомендации. Или специальные обеденные заведения для практиков. Причина тому — статус. В этом мире он определялся не только происхождением, но и личной силой. А сила этих троих явно предполагала совсем другой уровень, нежели скромная таверна в закутке.
С этими мыслями прохожу к свободному столику у стены. Сняв шапку с курткой, вешаю на спинку соседнего стула и присаживаюсь. Ко мне тут же подошла полная женщина в сером переднике:
— Чего изволите, молодой человек?
— Похлёбку, что-нибудь мясное и кружку пива.
— Сей момент, — она кивнула и направилась к кухне.
Трое практиков абсолютно не обращали на меня внимания. Спокойно ели, негромко переговаривались и ничем не выдавали своего истинного статуса. Можно даже подумать, что это обычные горожане средней руки, если бы не подавленная аура силы, что благодарю ядру, считывалась безошибочно. Ну и хорошо, что я им неинтересен и они не чувствуют во мне ранг адепта. Можно спокойно поесть, без лишних вопросов и ненужных косых взглядов.
У стойки старик в сиреневом кафтане настраивал балалайку. Угловатые пальцы ловко перебирали струны, подкручивая колки. И вскоре по залу разнеслись первые ноты.
— Ваше пиво, — молоденькая служанка поставила кружку с шапкой пены.
Киваю ей и беру пиво. Тёмное, холодное — настоящий петербургский портер.
Старик заиграл неторопливую, грустную мелодию. Его пальцы жили своей жизнью, порхая над струнами с завидной ловкостью.
Делаю первый глоток, не спеша, смакуя горьковато-сладкий вкус. И всё же, как непросто расслабиться в общественных местах. Всю прошлую жизнь не мог позволить себе подобного. Всегда настороже, всегда готов к неожиданностям. Здесь же… Ловлю себя на том, что поистине наслаждаюсь моментом.
Троица практиков, похоже, тоже пришла сюда не по каким-то делам, а просто отдохнуть. Слушали музыку, неторопливо пили. Не пиво, что-то крепче. Да и выглядели совершенно расслабленными.
Делаю ещё один глоток и полностью расслабляюсь, слушая, как балалайка выводит старую мелодию, должно быть знакомую