Чужие моря, чужие берега – великие открытия, полезные сейчас и необходимые для будущих времен.
Одержимость Севером сделала Пифея первым его исследователем.
Пифей установил прямую зависимость между географической широтой и продолжительностью дня и ночи. Убедился, что движение приливов и отливов связано с притяжением Луной водной оболочки Земли. Сделал открытие, что направление на Полярную звезду не является точным указанием на Север. Первым, как мы отмечали, описал полярный день, полярное сияние, вечные льды.
Он обошел всю Британию, и весь мир узнал о том, что это остров, тогда как даже ее коренные обитатели не догадывались об этом. Пифей обрисовал ее конфигурацию и определил ее размеры – конечно, не очень точно, но довольно близко к фактическим. И это сделал Человек за 300 с лишним лет до новой эры!
Многие ученые считают плавания Пифея по смелости предприятия и по результатам не менее значимыми для истории человечества, чем открытия Колумба.
В пути он пережил много приключений, да, собственно, само по себе такое плавание в неизведанное и есть одно большое приключение. Также как и сделанные в нем открытия.
Однако самое большое приключение случилось с Пифеем, когда он благополучно вернулся в Массалию и опубликовал свои путевые записи и впечатления. Когда удивительное и небывалое, чему он был свидетелем и участником, станет обсуждаться и подвергаться сомнениям, не стесняясь в выборе выражений.
Те времена были довольно мрачные, впрочем, они всегда такие. О северных землях и морях ходили самые нелепые слухи и упорно держались самые дикие мифы (многие из них Пифей истребил). Об этом мы подробно скажем в своем месте. И в то же время даже самые правдивые рассказы бывалых мореплавателей вызывали недоверие. Такое же недоверие обрушилось и на Пифея. Причем недоверие – протяженное в веках. Яростнее всех нападал на Пифея географ Страбон: «отъявленный лгун… все сообщения Пифея есть вымыслы… наихудший лжец». (Можно подумать, наилучший лжец почетнее.)
Даже его несомненное плавание вокруг Британии подвергалось сомнениям. Якобы по протяженности во времени оно не могло состояться. В те далекие годы пройденные моряками пути измерялись так называемыми «парусными днями». В расчет бралось время, пройденное за день под парусами. Нелепость этого довода – на поверхности. На «парусный день» выпадали и штили и бурные дни, судно подвергалось влиянию течений, да и частые остановки у берегов, которые делал Пифей, искажали картину.
Позже более объективные исследователи утверждали, что все эти и другие нападки были «профессиональной ревностью… яростной враждебностью кабинетного ученого, потесненного в своих теориях практикой навигатора».
Но мы должны быть признательны оппонентам Пифея: цитируя его с целью дискредитации, они таким образом, сами того не делая, способствовали сохранению в веках добытых им сведений – ведь подлинников время не пощадило.
Однако самое главное приключение Пифея было далеко-далеко впереди, в тумане будущих столетий.
Почти через две с половиной тысячи лет открытия и сообщения Пифея были убедительно признаны достоверными и утвердили за ним славу великого мореплавателя и ученого.
В память и в ознаменование заслуг этого древнего первооткрывателя имя Пифея в 1935 г. Международным астрономическим союзом было присвоено лунному кратеру. Был также издан роман на основе «Бортовых дневников» античного мореплавателя.
Однако сам Пифей об этом вряд ли узнал… Впрочем, это судьба всех, кто опережал время.
Знания человечества о Севере складывались из скудных реалий и размашистых легенд. Холодный, бесконечный, безжизненный, ледяной простор. За гигантской скалой – свободное море, теплый материк, населенный красивыми великанами. Гиперборея. Молочно-белые туманы. Загадочные острова – то возникающие из ничего, то исчезающие в никуда. Волшебные сполохи в черном небе. Белое безмолвие. Вечная тишина. Только шорох замерзших звезд…
В 552 году византиец Прокопиос (ок. 500 – после 565) (или Прокопий), писатель-историк, сопровождавший в походах полководца Велисария, добирается до великой северной страны (скорее всего, это будущая Норвегия) в десятки раз больше Британии, где солнце ни разу не заходит в течение сорока дней, а затем в течение сорока дней господствует над страной длительная ночь.
(Ф. Нансен по этим данным вычислил описываемое место – 68° N. А это уже за Полярным кругом.)
Вот что Прокопиос писал о северном народе: «Он ведет животный образ жизни: не пьет вина, не употребляет чего-либо, даваемого землей, не носит платья из материи».
Своеобразное у византийца представление о животном образе жизни, особенно в том, что касается вина. Что же касается продуктов земледелия, то в этих навсегда замерзших краях произрастает лишь олений мох – нет ни виноградников, ни хлебных полей. Нет там возможностей возделывать лен и хлопок, разводить тутовый шелкопряд. Да и одежда из материи, а не из теплых шкур была бы для этих народов губительна.
Даже просвещенные народы, имевшие своих ученых и мореплавателей, представляли себе далеких северных обитателей в виде фантастическом и пугающем: живут там люди с двумя головами, но с одной ногой, на которой шибко скачут, а также киноцефалы – то бишь с собачьими головами люди; а девы там беременеют от одного глотка воды…
А далее, в восточной стороне, живут люди «самоедь». Ростом не велики (в полчеловека), носы малы, но «резвы велми и стрелцы скоры и горазды… А стрелба ж у них такова: трубка железна, да стрелку ту вкладывают в трубку да бьет молотком… А не говорят… летом живут в море, а на сухе не живут – тело трескается».
А в той же стороне – аки человеки, но без голов, «рты у них меж плечами, а очи в грудях».
Но вот что интересно – не имеют ли такие впечатления какой-нибудь реальной основы? Ведь любые, самые фантастические и невероятные измышления в основе своей какую-то каплю реальности содержат, иначе им не на чем вырастать. (Мы, естественно, не о беременности от глотка воды.) Вот европейцы говорят о киноцефалах, а славяне – о песеглавцах. Стало быть, и те и другие не единожды видали что-то похожее в разных северных краях, одни на Западе, другие на Востоке.
В общем и целом очевидцы-путешественники тех далеких времен отзывались о народах Севера однозначно неприязненно. «Народ этот крайне некрасивый, нечистоплотный и отвратительно пахнущий. Едят они только сырое мясо, делают себе одежды из звериных шкур, с которых волосы не сняты».
Такие впечатления оставил для нас английский путешественник и писатель Варнефрид (720–790), добравшийся до древней Скандинавии и назвавший тамошний народ «скридфиннами» – скользящие по снегу люди – видимо, в Европе еще не знали лыж. «Своим разумом они