Даже во время НЭПа, успешно интегрировавшись в полу-рыночные отношения, член Всеукраинского ЦИК Советов продолжал генерировать идеи по её реализации. Тем более что поражённое во многих правах бессарабское население регулярно поднимало восстания против румынских порядков. Под влиянием самого масштабного из них – Татарбунарского – Котовским был выдвинут смелый план вторжения за Днестр.
Он предлагал советскому наркому обороны Михаилу Фрунзе силами лично отобранного им отряда красноармейцев ворваться на территорию Бессарабии и поднять там масштабное крестьянско-пролетарское восстание. Новая региональная власть должна была объявить о присоединении Бессарабии к Советскому Союзу.
Причем высокопоставленный советский чиновник и офицер был готов рискнуть и своей жизнью. Котовский предлагал в случае неудачи объявить этот рейд своим самовольным поступком и откреститься от него Советскому правительству. Таким образом, вероятность международных осложнений для СССР сокращалась. Однако слабость Советского Союза и общая геополитическая обстановка в Европе начала 1925 года этому предприятию не способствовали.
Такое самоотверженное поведение явно диссонирует с конформизмом основной массы современных чиновников.
Но был в его судьбе весьма далеко идущий и успешный проект, объективно противоречащий устремлениям этнократических элит национальных государств, разделивших Бессарабию.
В 1924 году Котовский стал энергичным инициатором создания на Левобережье Днестра Молдавской Автономной Республики в составе Украинской ССР. Национальной республикой это государственное образование так и не стало, поскольку доля молдаван в ней едва достигала 30 %.
Вместе с тем этот проект позволил многонациональному Приднестровью избежать украинизации. В ноябре 1925 года уже после смерти Котовского об этом откровенно, хоть и с досадой, говорил глава Молдавского обкома КП(б)У Иосиф Бадеев на республиканской партконференции: «До организации Молдавской Республики целый ряд районов и очень много работников украинизировались, а с момента существования Республики они стали русифицироваться. Это, конечно, недопустимо. Вместо того, чтобы молдавские районы – молдаванизировать, а украинские – украинизировать – то вместо этого многие товарищи пошли по пути наименьшего сопротивления и вернулись к русскому языку».
Автономный статус очень поспособствовал индустриализации, культурному развитию Приднестровья, его превращению в экономический локомотив и источник управленческих кадров для большей части Бессарабии (включённой в состав Молдавской ССР).
Во многом благодаря этому в советский период произошла относительно безболезненная реинтеграция Пруто-Днестровья в Советский Союз – историческую Россию.
Но и при распаде СССР полиэтничное и русофильское общество в Приднестровье смогло сохраниться, создав и отстояв собственное государство. Современные приднестровцы как и жители Бессарабской губении сочетают развитое региональное самосознание с общероссийской идентичностью. Как и Бессарабской губернии приднестровцы хорошо знают русский язык, используют его в делопроизводстве, многие имеют российское гражданство, служат в русской армии, здесь доминируют российские СМИ, в ходу российские деньги и даже наряду с местной узаконено использование общероссийской государственной символики.
Так что российское присутствие в междуречье Днестра, Прута и Дуная сохраняется и в наши дни, на территории и в окрестностях старинного города Бендеры, что в Приднестровской Молдавской Республике.
Вместо послесловия
Тупик национального государства в полиэтничной Бессарабии
«Молдова не идет в Евросоюз. Молдова возвращается в Евросоюз. Потому что мы были частью Европейского союза. История помнит 1812 год, когда эта же [Российская] империя вырвала нас из тела Европы», – эти слова были в марте 2024 года сказаны спикером парламента Молдавии Игорем Гроссу.
Оставим на совести выпускника истфака Кишинёвского госуниверситета Игоря Ивановича Гроссу умолчание о таком «малозначительном» факте, что до 1812 года территория нынешней Республики Молдова находилась под османским владычеством. Оттоманская Порта же отношение к просвещённой Европе XIX века имела куда меньшее, чем Россия Александра I.
Именно благодаря Российской империи в Пруто-Днестровье появились такие блага европейской цивилизации, как железные дороги и пароходы, правильно спланированные города, классическое образование, товарное садоводство и виноградарство. Ярким напоминанием этому и сегодня является великолепный архитектурный ансамбль в центре Кишинёва (Христорождественский собор и триумфальная арка), спроектированный русскими архитекторами и оплаченный российской имперской казной.
На момент перехода Днестровско-Пруто-Дунайского междуречья под власть Петербурга Молдавское княжество контролировало меньше половины этого региона. Молдаване были загнаны в холмисто-лесной регион Кодр в центральной части Бессарабии и находились под нарастающим давлением ногайцев. Кишлаки степняков располагались в окрестностях Кишинёва.
Старинными же причерноморскими крепостями Измаил, Килия, Аккерман, а также Бендеры уже несколько столетий безраздельно владели османы. В таком же статусе был и древний Хотин.
При образовании Бессарабской губернии Российской империи в неё вошли лишь окраинные земли Молдавского княжества, где проживало немногочисленное – 150–160 тысяч человек – молдавское население. Турки и ногайцы были заменены славянами, гагаузами и немцами. Молдаване, принявшие российское подданство, получили возможность спуститься с Кодр и также заселить степные пространства области.
Таким образом, в 1812 году основная часть Молдовы с городами Яссы, Сучава, Галац «тела Европы» отнюдь не покидала. В Бессарабскую губернию России вошли лишь несколько малолюдных пограничных уездов, где даже не было значимых городских поселений.
Вскоре они интегрировались в общероссийский рынок. К началу XX века некогда малолюдная Бессарабия стала одной из главных хлебных житниц и виноделен империи. Полиэтничный край исправно голосовал за конституционно-монархические и правые партии на выборах в Государственную думу. Его знаменитыми уроженцами были лидер черносотенцев Владимир Пуришкевич и соратник Петра Столыпина, министр народного просвещения в его правительстве Лев Кассо.
Маргинальное румынофильское движение в начале XX века выступало с весьма скромными требованиями: региональная автономия и официальный статус для румынского языка.
Провозглашение Молдавской Демократической Республики произошло в Кишинёве лишь в декабре 1917 года, после прихода к власти в Петрограде большевиков. Несмотря на то, что первоначально эта республика создавалась как часть федеративной России, из-под власти Кишинёва поспешили выйти уезды с преимущественно славянским населением на юге Бессарабии.
Их представители в региональной ассамблее возражали против наименования «Молдавская», поскольку ни один из этносов в регионе не имел абсолютного преобладания. Таким образом, Молдавская государственность скукожилась до размеров всё тех же пограничных молдавских уездов, что когда-то были включены в состав Российской империи. С тем лишь отличием, что теперь на их территории находились преимущественно русскоязычные города Кишинёв, Бельцы, Сороки.
Затем произошла оккупация региона королевством Румыния, отгремела Вторая мировая война. С 1940 года в составе СССР существовала Молдавская Советская Социалистическая Республика, а ещё до неё – одноимённая автономия на левом берегу Днестра.
На большевистских форумах и совещаниях особо не скрывалось, что возрождение топонима «Молдавия» подчинено геополитическим мотивам. Ведь основная часть Молдовы была поглощена при создании Румынского государства в 60-70-х годах XIX века. За счёт социалистической Молдавии планировалось экспортировать мировую революцию на Нижний Дунай и Балканы. Или как минимум расколоть буржуазную Румынию.
Во время вступления Красной армии в Бессарабию в 1944