* * *
Утром туристическая группа должна была на автобусе отправиться в обратный путь. И тут-то, во время всеобщего завтрака в гостиничной столовой, выяснилось, что четырех человек в группе не хватает. По спискам должно быть двадцать пять человек, а в наличии был двадцать один. Поначалу никто не придал этому особого значения. Мало ли куда могла запропаститься отсутствующая четверка! Может, туристы проспали всеобщий подъем, может, укладывают в номере вещи. Ничего, через десять минут они явятся, никуда они не денутся!
Но ни через десять минут, ни через двадцать, ни даже через полчаса пропавшая четверка так и не обнаружилась. Среди туристов начал раздаваться недоуменный ропот, встревожились и экскурсоводы, и гостиничный персонал. Понятно, что встревожились и оба сотрудника КГБ — Евгений Красулин и Галина Метелкина.
— Кажется, я догадываюсь, кого именно нет! — сказал Красулин, обращаясь к Метелкиной. — Ах ты ж, черт!
Сверились по списку, и точно — оказалось, что отсутствует та самая подозрительная четверка то ли студентов, то ли спортсменов.
— Ах ты ж, черт! — повторил Красулин. — Кто их видел в последний раз? И где их видели?
Оказалось, что в последний раз четверку видели вчера вечером. А больше никто и нигде. И Красулин, и Метелкина знали, что все четверо пропавших ночевали в одном номере.
— Мигом в номер! — скомандовал Красулин больше самому себе, чем кому-либо.
Дверь в номер оказалась запертой. Красулин постучал, но никто ему не ответил. Он постучал еще громче — и с тем же результатом. Красулин приложил ухо к двери — за дверью царило молчание. Красулин попытался разглядеть что-либо в замочную скважину, но в ней торчал ключ.
— Ждите меня здесь! — приказал Красулин, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он спустился со второго этажа и вышел во внутренний двор гостиницы. Туда, и Красулин это знал, выходило окно того номера, который занимала пропавшая четверка. Окно оказалось отворенным настежь, налетавший порывами ветер гонял вправо-влево створку окна. Красулин почесал затылок и присвистнул. Затем он наспех осмотрел место под окном, но никаких следов не обнаружил и бегом поднялся на второй этаж.
— Надо ломать дверь! — решительно произнес он.
— Но… — растерянно попытался возразить кто-то из персонала.
— Никаких «но»! — в свою очередь возразил Красулин. — Окно в номере распахнуто! Настежь. Спрашивается, почему оно распахнуто? Ломайте!
Дверь взломали, Красулин вошел в номер первым и замер, потому что номер был пуст.
— Такие, значит, дела… — сам себе сказал Евгений. — Галина, ты где?
— Я здесь, — отозвалась Метелкина.
— Нужно срочно задержать отправку группы! — сказал Красулин. — Распорядись! И сообщи местным коллегам, что к чему! Заодно скажи экскурсоводам, чтобы они успокоили туристов. Пускай скажут им, что все нормально, все под контролем. Ну или что-то вроде этого… А я пока осмотрю номер. Не может того быть, чтобы здесь не осталось никаких следов!
Метелкина помчалась выполнять распоряжение Красулина, а сам он принялся осматривать номер в поисках хоть каких-нибудь следов. Но ничего особенного не обнаружил, только четыре смятые постели. И все. А больше никаких следов либо оставленных предметов в номере не было.
Было лишь распахнутое настежь окно, и оно вполне могло считаться хоть и косвенным, но все же следом. Вполне было очевидно, что окно распахнуто не просто так, а через него выбрались наружу четверо постояльцев номера. Никаким иным способом они выбраться не могли, ведь в дверях торчал ключ, и торчал он с внутренней стороны замка, а не с наружной! Значит, единственным путем, которым можно было покинуть номер, оставалось окно.
Да, но почему окно? Отчего именно таким способом таинственная четверка предпочла покинуть номер? Что заставило этих четверых прыгать посреди ночи из окна? Какие такие неотложные надобности? А ведь, пожалуй, они были, эти самые надобности, потому что просто так, скуки ради, со второго этажа сигать не станешь. Даже в состоянии алкогольного опьянения.
И еще напрашивался один вывод. Из окна они сиганули по той причине, что им не хотелось покидать гостиницу обычным путем. Им не хотелось, чтобы кто-то видел, как они уходят. А ушли они тайно, видимо, потому, что у них есть некое секретное дело, которое должны выполнить эти четверо туристов — теперь, впрочем, уже и непонятно, туристы ли они на самом деле или кто-то другой под личиной туристов.
А из всего этого просто-таки сам собой возникает еще один вопрос, и это, пожалуй, самый главный вопрос: какое такое дело должны выполнить эти четверо? А вот ответа на этот вопрос у Красулина как раз и не было — да и у кого он мог быть? Ясно было лишь одно: больше эти четверо в гостиницу не вернутся. Тот, кто уходит ночью через окно, обычно назад не возвращается.
Ну а из всего этого следует вывод, и этот вывод безрадостный и для самого Красулина, и для Метелкиной. Прошляпили они этих четырех туристов, или кто они есть на самом деле, как есть прошляпили! Хотя и подозревали их, а все равно проворонили! Недостаточно у них, у Красулина и Метелкиной, оказалось профессионального чутья и сноровки, чтобы их вычислить! Вот такая, стало быть, незадача — и хоть ты тут плачь, хоть смейся, хоть посыпай голову пеплом, а все едино.
Все эти соображения, каясь в том, что упустил этих четверых мужчин, и выложил Красулин прибывшим сотрудникам местного отдела КГБ.
— Ладно, — сказали местные чекисты. — Плачем делу не поможешь. Что случилось, то случилось. Надо только понять, почему это случилось? И немедля приступить к поиску этой таинственной четверки.
И местные чекисты тотчас же приступили к поиску четырех пропавших туристов — или кем на самом деле были эти четверо. Однако же, прежде чем искать, необходимо было понять, кого именно искать. Иными словами, нужно было составить психологический портрет всех четырех беглецов. Это было непростой задачей, учитывая почти полное отсутствие сведений о них, но кое-какие выводы все же напрашивались.
Во-первых, со слов Красулина и Метелкиной было известно, что таинственная четверка вела себя довольно-таки подозрительно. Нет, ничего такого, что бы выходило за рамки, они не делали, но все же, все же… Они постоянно держались особняком, все время о чем-то шушукались, никогда особо не восторгались, как все туристы, по поводу невиданных российских красот, не галдели, не задавали