— Мы должны немедленно выяснить, кто еще участвует в этом опасном заговоре, — прошептал майор Вагнер мне в ухо.
На это я кивнул, проговорив:
— Вы правы, настало время допросить главных организаторов.
Не мешкая, наша оперативная группа выехала к особняку графини Радомилы. Холодный ветер дул навстречу вдоль улицы, неся с собой колючие снежинки метели. Отчего мой конь Черныш фыркал, а я вынужденно нагибал голову. Думая о предстоящем деле, я пожалел, что тогда, после ужина у Радомилы, убедившись, что ничто более Иржине не угрожает, приказал Степану Коротаеву снять охрану с этого особняка. Ведь сейчас помощь лихого рубаки могла бы нам очень пригодиться!
Но, к сожалению, Степан из-за чего-то поссорился с Маришкой, попросившись на передний край, и я отпустил его туда во главе драгунского полувзвода. Хотя Коротаев вполне мог бы оставаться в городской казарме вместе с поручиком Федором Дороховым, который по-прежнему командовал нашим контингентом, находящимся в резерве. Сам поручик не сильно рвался на фронт, пристрастившись в Здешове с первого дня кутить с австрийскими штабными офицерами, рассказывая им свои байки и напиваясь в хлам. Из-за этого я не стал привлекать его к следственным действиям. И я даже подумывал поскорее отправить Федора воевать, чтобы вернуть в дисциплинированное состояние.
Наконец-то впереди в тусклом свете уличных масляных фонарей показался особняк графини, больше похожий на небольшой дворец.
— Это может быть логово заговорщиков, — предупредил я, когда мы прибыли на место и спешились недалеко от особняка графини, но так, чтобы из самого особняка нас не заметили. Подождав, когда соберется вся нашу оперативная группа, я проинструктировал служивых:
— Мы должны действовать быстро, но осторожно. Если заговорщики там внутри, то они могут быть готовы к любым неожиданностям и оказать вооруженное сопротивление.
После этого, приготовив заряженные пистолеты, мы направились к особняку со стороны заднего двора, стараясь оставаться незамеченными. Но, внутри царила полная тишина. Капитан Кравиц, который присоединился ко мне вместо майора Вагнера, оставшегося в часовне вместе с военными Леонарда Моравского для проведения следственных мероприятий, ловко вскрыл дверь черного хода отмычкой, и мы проникли в просторную кухню. Вместе с нами были еще трое ветеранов из «Союза Аустерлица», а еще пятеро остались снаружи особняка на случай, если кто-то выскочит и бросится бежать.
Как только мы вошли в огромное помещение кухни, освещенное тусклым светом нескольких свечек, зажженных в канделябре, стоящем на разделочном столе, я заметил в углу испуганную женщину. К счастью, это оказалась всего лишь Маришка, которая, несмотря на ночное время, наливала чай из чайника в дорогую фарфоровую чашечку с золотой каемочкой. К счастью, испугавшись, Маришка не закричала, а, наоборот, застыла от испуга, и чай вылился мимо, задымившись на полу горячей лужицей. Я перехватил руку служанки и сказал:
— Спокойно, Маришка, это я, князь Андрей.
— Зачем же вы явились в такой поздний час? — пробормотала испуганная служанка.
— Явился, чтобы срочно переговорить с жильцами этого дома для выяснения очень важных обстоятельств, — честно назвал я причину визита.
Маришка таращилась на моих сопровождающих, держащих в руках пистолеты, не совсем все-таки понимая, что происходит.
— Иржина попросила меня принести чай. Она не спит, — сообщила служанка.
— Вот и отлично. Сходи к Иржине и скажи, что я здесь ради того, чтобы срочно переговорить с ней. Пусть немедленно придет сюда. Только не вздумай разбудить кого-то еще.
Маришка кивнула и тихонько выскочила из кухни. Я сделал знак своим людям, и они затаились по углам в ожидании. Вскоре послышались легкие шаги, и служанка вернулась на кухню вместе со своей госпожой. Мое сердце забилось быстрее при виде Иржины, но я взял себя в руки, начав рассказывать ей о том, зачем пришел, не скрывая и наших подозрений о заговоре, во главе которого, предположительно, стояла ее родная тетя.
— А теперь расскажите мне все, что знаете по этому делу, баронесса. Не в ваших интересах утаивать что-либо в сложившихся обстоятельствах, — сказал я, соблюдая показную вежливость при людях и стараясь сохранить спокойствие. А капитан Кравиц достал блокнот и карандаш, чтобы записывать показания.
Иржина не отпиралась, а начала излагать интересные подробности. Она рассказала о тайных встречах, которые регулярно проводила ее тетя с группой недовольных аристократов. Их объединяла ненависть к графу Йозефу и к барону Томашу, которые, по их мнению, незаконно заполучили власть в свои руки. Они планировали совершить двойное убийство в ночь на 10 января, когда граф и барон собирались на бал в честь дня города.
— Я слышала, что доктор Збышек уже подготовил яд, а глава нотариусов обещал подослать наемного убийцу, который этот яд подложит в еду.
Я почувствовал, как холодный пот покрыл мою спину.
— Что же вы сразу не предупредили меня или кого-то еще из Военного Совета? — сказал я.
Но, Иржина покачала головой:
— Я опасалась мести со стороны тети. Я же теперь полностью от нее завишу, находясь здесь в положении нищей приживалки. Я не говорила вам, князь, но закладные на мой замок Гельф находятся именно у моей тети. Она разорила меня, давая сначала в долг деньги. А потом, как только я не смогла эти деньги вернуть, она отобрала за долги все мое имущество. И тогда, когда я вас друг другу впервые представила, она не просто гостила в моем замке, а занималась тем, что составляла опись всего, что в замке еще оставалось и не было распродано. И только появление французов заставило ее прервать это занятие. Мне же не ловко было сообщать вам о своем бедственном положении, как и о том, что моя тетя настолько погрязла в пороке жадности, что и родную племянницу полностью разорила.
Эпилог
Я был ошеломлен словами Иржины. За все время нашего общения я даже не подумал бы о том, что она, оказывается, находится в очень трудном материальном положении. Внешне молодая вдова всегда держалась с таким достоинством, что казалась дамой весьма состоятельной. А теперь так внезапно выяснилось, что, кроме статуса баронессы, у нее ничего своего уже достаточно давно не осталось, и все ее имущество принадлежит ее жадной тетушке!