— Как ты узнал меня? — спрашиваю я, вспомнив, как Макс просто схватил мой чемодан, не сказав ни слова, чтобы уточнить я ли это.
Меня охватывает странное чувство. Он смеётся про себя, и я невольно закрываю глаза, вспоминая, что он наверняка видел мои фотографии. Догадаться было несложно.
— Верно, — шепчу я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
— Прости, — говорит он, протягивая руку, чтобы схватить второй чемодан. Я отступаю на шаг, его тело случайно касается моего. Макс снимает багаж с ленты и добавляет:
— И ты здесь единственная, у кого есть чемоданы Louis Vuitton, так что…
Я бросаю на него взгляд, замечая его джинсы с потёртыми коленями и серую футболку из масс маркета.
— Ты можешь определить Louis Vuitton? — спрашиваю я, стараясь скрыть удивление.
— И ещё много чего, чего мне не хотелось бы, — отвечает он, и в его голосе звучит что-то, что я не могу понять.
— Я тоже вырос в той жизни, помнишь? — добавляет Макс, надеясь, что я его пойму. Он смотрит на меня так, будто бренды и роскошь не имеют значения. Люди могут жить в разных мирах, но истина всегда одна.
Прокашливаюсь и протягиваю руку к одному из чемоданов.
— Я могу что-нибудь взять?
— Не стоит, — он качает головой. — Справлюсь.
Забрасываю свой рюкзак за спину и беру сумку из ручной клади, а он берет два моих чемодана на колёсиках. Я готова идти, но он смотрит на меня сверху вниз, и в его глазах я вижу что-то робкое и в то же время изумлённое.
— Что? — спрашиваю я.
— Нет, извини, — говорит он, качая головой. — Ты просто похожа на свою мать.
Я опускаю глаза. Уже не первый раз это слышу, и это, безусловно, комплимент. Моя мать была красивой. Харизматичной, статной… Хотя это никогда не радовало меня. Как будто все видят во мне её, в первую очередь.
Серые глаза, светлые волосы, но у меня натуральный песочный оттенок, а у неё более золотистый. Хоть мои тёмные брови — мои собственные. Маленький источник гордости. Мне нравится, как они подчеркивают цвет моих глаз.
Макс делает глубокий вдох.
— Ещё? — спрашивает он, и я понимаю, что он имеет в виду мой багаж.
Отрицательно качаю головой.
— Ладно, отправляемся в путь.
Он идёт вперёд к выходу, а я следую за ним. Мы пробираемся сквозь немногочисленную толпу на улицу. Как только мы выходим на солнце, я вдыхаю густой воздух конца августа, наполненный запахом асфальта и деревьев, высаженных вокруг парковки. Ветер щекочет волосы на моих руках, и хотя небо безоблачно и всё зелено, мне хочется снять куртку, повязанную на талии, и надеть её.
Мы переходим дорогу, и нам почти не нужно искать машину, потому что в воскресный день в очереди на парковку в загородном клубе моих родителей движение хуже. Мне это нравится. Никаких громкоговорителей или низкочастотных динамиков, сотрясающих тишину.
Макс останавливается возле черной Тойоты Тундра, но вместо того, чтобы открыть заднюю дверь, просто забрасывают мой чемодан через борт назад. Возвращаясь, он берёт другой мой чемодан и делает то же самое.
Я беру свою ручную кладь, чтобы помочь, но он быстро хватает и её, тугая лямка в его руке сгибается и блестит на солнце.
— Мне следовало путешествовать налегке, — думаю я вслух.
Макс поворачивается.
— Ну, это же не просто визит.
Да, наверное. Я всё ещё сомневаюсь, но решила взять с собой достаточно вещей на длительное время, если вдруг захочу остаться.
Мы забираемся в машину, и я пристёгиваюсь, пока он заводит двигатель. Рефлекторно тянусь к наушникам, висящим на шее, но останавливаю себя. Было бы грубо игнорировать его после того, как мы только что познакомились. Мои родители никогда не были против такого моего поведения по отношению к ним, но просили не поступать так с окружающими. Отпускаю наушники и вместо этого смотрю на радио. Пожалуйста, пусть заиграет музыка.
Грузовик с грохотом оживает, и радио загорается, громко играет Пикник. На секунду я испытываю облегчение. Светские разговоры для меня — боль. Мы выезжаем со стоянки, а я складываю руки на коленях и поворачиваю голову в окно.
— Итак, я проверил, — говорит Макс, перекрикивая радио. — У нас есть онлайн-школа, в которой ты можешь учиться.
Поворачиваюсь к нему.
— У нас здесь много детей, которым нужно работать по хозяйству и выполнять другие обязанности, поэтому они часто обучаются на дому или посещают занятия онлайн.
Ох. Я немного расслабляюсь. На мгновение мне показалось, что он думал о том, как я начну ходить здесь в школу. Я готовилась к жизни на новом месте, но не к новым учителям и одноклассникам. Я едва знала тех, с кем была последние три года. В любом случае, ему не стоило беспокоиться. Я уже позаботилась об этом.
— Я могу остаться на обучении онлайн в своей школе, — говорю ему, снова отводя взгляд в окно. — Моя школа рада работать в мое… отсутствие. Учителя уже отправили учебные программы по электронной почте, и я могу выполнять всё онлайн.
Вдоль шоссе начинают изредка появляться дома. Дома 80-х с ржавыми сетчатыми заборами, беседками и сараями, окружённые тёмными иглами высоких вечнозеленых растений.
— Хорошо, — говорит Макс, стараясь не выдать волнения. Он бросает на меня быстрый взгляд, затем снова смотрит на дорогу. — Это хорошо. Но предупреди их, что ты можешь приезжать экзамены. У меня дома Wi-Fi работает нестабильно, особенно во время штормов. Может, им стоит отправлять задания заранее, чтобы ты не отставала.
Киваю, стараясь скрыть смущение.
— Но кто знает… — задумчиво продолжает он. — Возможно, после недели у нас ты просто сбежишь в горы. Поблизости ведь нет торговых центров или карамельных макиато.
Макс шутливо наклоняет голову.
Отворачиваюсь к окну, чтобы он не заметил, как мои щёки заливает румянец. — Я не пью карамельные макиато, — бормочу я, чувствуя себя немного глупо.
Конечно, он мог подумать, что я не буду чувствовать себя комфортно без кофеен, но предполагать, что я какая-то избалованная фифа, которая не может жить без кофе с карамелью, — это уже слишком. Хотя, возможно, в этом есть доля правды.
Мы едем дальше, и я рада, что Макс больше не заводит разговор. Впереди появляется город: резные деревянные статуи, главная улица с квадратными зданиями по обеим сторонам. Люди гуляют, разговаривают, на фонарных столбах висят цветы в горшках. Это место кажется таким уютным и ухоженным.
Подростки сидят на багажниках припаркованных машин. Поднимаю глаза и вижу большой баннер прямо перед нами.