Рихарду пришлось притормозить и поймать хулигана за шиворот.
— Ты зачем мне магобиль портишь? — спросил он, грозно хмуря брови. Эвка же только за сердце схватилась. Она понимала, что спуску шалопаю давать нельзя. Но в то же время переживала, чтобы фон Эйтман ему не навредил.
— Потому что оно сатанинское отродье! Нам святой отец так на проповеди говорил! — пацан дрожал от страха, но позиций не сдавал.
— А хочешь с нами прокатиться? — неожиданно улыбнулся Рихард. Против проповеди не попрешь. — Ты поймешь, что это всего лишь чудо современной магии и никакие потусторонние силы не задействованы.
— А, правда, можно? — не поверил пацан.
— Зуб даю! — Рихард залихватски щелкнул пальцем по зубу. Эвка просто умилилась. Она не знала этих мальчишеских секретиков. А грозный тер о них прекрасно помнил.
Счастливый хулиган уселся на заднее сиденье. Но не успели они тронутся, как в зад машины полетели тучи мелких камешков…
— Это что такое? — возмутился фон Эйтман, разворачиваясь в сторону ребятни.
— Дядя, — робко подал голос счастливчик. — Они тоже прокатиться хотят!
Пришлось вылезти и пообещать, что, если они через полчаса подойдут к дому Руи, их всех обязательно покатают.
Наконец они остановились у строения с красной крышей. Девушка взяла жениха за руку и повела внутрь:
— Бабуля! Это я и не одна! — крикнула девушка.
На ее голос вышла высока худощавая старуха… с тряпкой в руках. Она подозрительно посмотрела на неожиданного гостя. А Рихард вместо приветствия удивленно выдохнул:
— Как она на Розочку похожа!
Глава 28
— Кто на розочку похож? Тряпка? — бабуля удивленно моргнула, разглядывая ветошь в своих руках.
Эвка посмотрела на тряпку, потом на бабушку, потом на Рихарда и вернулась взглядом к бабуле, решив, что он все-таки имел в виду ее. Тряпка ни на что цветочное даже отдаленно не смахивала.
— Прошу прощения, достопочтенная тира! — спохватился фон Эйтман. — Добрый день! Эванджелина, познакомь нас, пожалуйста!
Бабуля кинула тряпку на стоявший рядом табурет и вытерла руки о подол платья. Затем посмотрела на них и зачем-то спрятала за юбку.
— Чего застыла? Знакомь! — бабушка прикрикнула на внучку, скрывая за этим окриком возникшую неловкость.
— Бабуля, это мой жених тер Рихард фон Эйтман, — и показала рукой на Риха, а тот с серьезным видом поклонился, приложив ладонь к сердцу. — Рихард, а это моя бабушка, единственный и горячо любимый родственник во всей моей жизни тира Теона Руи.
Бабуля дернулась было подать руку для поцелуя. Правила этикета в нее вбили в далеком детстве. И сейчас, разбуди ее ночью и спроси пять правил поведения девицы на балу, она их бы без запинки назвала. Но потом опомнилась, снова ее спрятала и лишь буркнула:
— Чего на пороге стоим? Проходите, раз уж пришли!
Эвке был немножко не по себе. Она почему-то считала, что бабушка будет очень рада новоявленному зятю. Но та пока восторгов не выказывала.
Эвка и Рихард расположились за большим кухонным столом, покрытым чистой клеенкой. Бабуля налила чай в большие кружки, когда позолоченные, а теперь лишь со следами былой красоты. Достала из пузатого комода печенье и карамельки и все разложила на блюдечках.
— Так, как тебя звать, я поняла. А сейчас рассказывай, что ты из себя представляешь, Рихард фон Эйтман. У нас один такой уже мимо пробегал. Я теперь его дочь круглой сиротой ращу. И на какую такую розу я похожа? Морщинами на лице что ли? — тира Руи это все высказывала, пока накрывала на стол. Затем тяжело опустилась рядом на лавку и выжидательно посмотрела на гостя.
Рихард смутился под откровенным разглядыванием пожилой женщины. Они с Эвкой прекрасно знали, что все не так радужно в их отношениях. И, казалось, что бабуля это видит и все понимает. Поэтому он схватился за тонкий фарфор как за спасательный круг, которые развешивают на бортах океанских лайнеров. Отхлебнул большой глоток густого травяного взвара и сипло спросил:
— Что, глубокоуважаемая тира, вас волнует? Я готов все рассказать.
— Прямо все! — усмехнулась бабушка, пожимая плечами, словно удивившись глупости собеседника. — Где родился, где крестился, где учился. Кто родители и кем работаешь сейчас. На что собираешься мою внучку содержать. Ответь для начала хотя бы на эти вопросы.
Внучка же непроизвольно прыснула в кулак. Бабушка была как всегда в своем репертуаре, заставляя собеседника выкладывать ей всю подноготную с самого рождения.
— Бабуля! — запротестовала было Эванджелина. Но была остановлена цепким взглядом старухи.
— Я подданный королевства Синих гор, — начал свой рассказ тер. Но, заметив, как на старушечье лицо набежали тучи, тут же добавил:
— Но живу и работаю здесь. И если мы с Эванджелиной соберемся переезжать на мою родину, обязательно заберем вас с собой!
— Конечно, поеду я туда! — ворчливо отозвалась она, только тучки разгладились и в уголках губ появилась улыбка.
— А кто правнуков нянчить будет? — тут же возразил Рихард, но следом за этими словами помрачнел, понимая, что сболтнул лишнего. Слава Элмаку, бабуля не уловила перемены настроения молодежи и уже улыбалась более открыто, все-таки согласившись подумать над переездом. Рихард рассказал ей все, что было можно, аккуратно обходя острые углы своего бытия. Повествование он завершил пояснениями своего неожиданного восклицания при встрече.
— А Розочкой зовут воспитанницу моей матери. Она удивительно на вас похожа, словно вы близкая родня.
— А почему воспитанницу? Где ее родители?
— Родители девочки погибли вместе с моим отцом. Война не пощадила никого.
— А как ее фамилия? — оживилась тира.
— Аурум! — без раздумий ответил Рихард.
Только бабуля почем-то побледнела и прошептала:
— Золото…
— Да, так переводится это слово с древнего языка драконов, — согласился с ней гость.
— Такую же фамилию носил мужчина, который украл мою дочь, и который оставил мне единственное утешение в жизни — Эванджелину.
— Украл вашу дочь? — фон Эйтман удивленно посмотрел на бабулю. — А разве в Иррейской империи позволительно воровать людей?
Бабуля скривила губы в ухмылке и тихо ответила:
— Нет, прямое насилие запрещено. Он сначала украл ее сердце, а она уже добровольно ушла за ним следом после рождения