– Так вы служили непосредственно у Сергея Леонидовича? – перебил меня генерал. Блин, до сих пор, кстати, не представился, даже не знаю, кто он.
– Так точно, имел такую возможность, ваше высокопревосходительство!
– Продолжайте.
– Его превосходительство вызвал меня и поставил задачу, попытаться перехватить вражеский отряд, дело происходило неподалеку. Получив приказ, вместе с отделением поспешил к возможному месту перехода врагом линии фронта. К моменту прибытия в указанном месте шёл бой, отделение приняло в нём участие. К сожалению, отряд противника, захвативший офицеров нашего штаба, успел перейти за ленточку…
– Ленточку? – не понял генерал (или вид сделал?).
– Линию фронта. Мною было принято решение на её пересечение…
– То есть? Вы лично принимали такое решение? – удивлённо спросил вдруг один из полковников свиты генерала.
– Так точно, ваше высокоблагородие, так уж вышло, никого из офицеров рядом на тот момент не было.
– Как же вы перешли линию фронта? Там же, наверное, заграждения и всё пристреляно?
– На этом участке фронта это место было очень удобным для перехода, именно поэтому и враг прошёл именно здесь. Узкая полоска, перекрыта лишь двумя пулемётами противника. Вместе с ротой нашей пехоты, державшей здесь оборону, отбили атаку противника, сумели подавить пулемётные расчеты и быстрым маневром на лошадях преодолели линию. Трое из нас получили лёгкие ранения, не повлиявшие на продолжение операции. Ввиду того, что полоска фронта в этом месте, как указал ранее, была узким и неудобным местом, войск у противника здесь оказалось немного. На полном ходу мы преодолели их позиции и углубились в лес.
– Не понял, зачем прошли дальше?
– Я посчитал, что вряд ли пленных такого ранга станут держать близко к передовой, не их уровень.
– Точно, молодец, прапорщик! – подбадривающе заявил генерал.
– Углубившись в лес, устроили снайперскую засаду на единственной дороге. Дальше, извините, ваше высокопревосходительство, нюансы.
– Ничего себе нюансы! Вы ведь смогли отбить Антона Ивановича, я знаю об этом!
– Так точно, смогли.
– Каким образом?
– Прошу простить мою наглость, ваше высокопревосходительство, вам известно о тактике снайперских команд, которые продвигает генерал Деникин?
– Слышал об этом, ещё в Петрограде, но насколько знаю, её пока не утвердили?
– Это очень плохо, что так долго решают важные проблемы, – посетовал я, – но сработала именно наша тактика. Мы вшестером уничтожили взвод противника, отбили господ офицеров и вернулись в расположение. Не подтверждают ли наши успехи правильность решения его высокопревосходительства о создании таких команд, как наша?
– Возможно, – задумчиво произнёс генерал, – возможно. Здесь, во Франции, немцы активно ведут такую войну. У нас и французов большие потери в офицерском составе, да и нижние чины страдают.
– Потому как их выбивают в первую очередь, ваше высокопревосходительство.
– Но это же нечестно! – вновь подал голос один из полковников.
– А война, простите, это вообще честно? Как бы подло это ни было, но оно приносит результат. Лично для меня на войне все способы хороши, если это позволяет победить врага.
– Спорное утверждение, но имеет место быть, – генерал был задумчив. – Кинжал у вас на поясе, прапорщик… Мне кажется, я его видел у Антона Ивановича?
– Так точно. Это личный подарок от его высокопревосходительства, – кивнул я и подтвердил слова генерала.
– Разрешите? – лёгкий жест рукой генерала недвусмысленно пояснял, что он хочет. Я протянул ему кинжал, отцепив вместе с ножнами, нельзя подавать лишь клинок. – «На добрую память, спасибо за жизнь»! – прочитал дарственную табличку генерал. Ха, у меня и на пистолете такая есть, только от генерала Маркова. Я вообще весь в именном оружии. – Многое видел в этой жизни. Признательность его высокопревосходительства показывает особое отношение к вашей персоне, прапорщик.
– Служу Отечеству! – спокойно ответил я.
– Наверняка и орденов хватает, так, прапорщик? – улыбаясь, заметил ещё один полковник, ранее не вступавший в разговор.
– Хватает, – стесняясь, я потупил глаза, но добавил: – Не за ордена воюем, ваше высокоблагородие.
– В свете открывшейся информации остаётся лишь один вопрос, господин прапорщик, – посмотрел мне прямо в глаза генерал. – Зачем вы здесь? Почему не под началом Антона Ивановича? Он же наверх пошёл.
– Виноват, ваше высокопревосходительство, так вышло.
– Ну же, прапорщик, смелее!
– Я совершил преступление, мои люди пошли за мной добровольно.
– Преступление? Какого рода? – вновь пронырливый полковник, наверняка какой-нибудь начштаба, уж больно он на особиста времён Отечественной войны похож.
– Дуэль…
– Ага! Так вы задира?!
– Никак нет, господа офицеры, я лишь защищал свою честь.
– А подробнее можно?
– Что ж, извольте… Когда награждённому четырьмя солдатскими Георгиевскими крестами, новоиспеченному офицеру говорят, что он враг, трус и подлец, это перебор.
– Если все так, как вы говорите, то правда за вами, прапорщик, это признаёт любой офицерский суд чести!
– Так и было, господа офицеры. Только вот кому-то выше очень не понравилась моя выходка и мне грозил трибунал. Так что я, можно сказать, в бегах.
– Вам предложил такой выход командир полка?
– Так точно.
– Мы не судьи, что было, то было. Для нас здесь и сейчас главное ваша служба на благо Родины и государя императора. Проявите себя в бою, все прежние прегрешения уйдут в прошлое, это вам обещаю я, генерал-лейтенант Маниковский!
– Рад стараться, ваше высокопревосходительство! – выкрикнул я.
– Ступайте в строй и служите честно, с вашим командиром, думаю, мы все уладим.
– Есть служить! – я отдал честь и вернулся в строй.
– Как? – шепнул мне на ухо унтер-офицер Копейкин, он же Старый.
– Во! – показал я большой палец.
Командование бригады не стало вносить изменения в формирование, но капитану всё же указали на наше отделение, приказав сделать его отдельным. Старый занялся подготовкой бойцов, всё же мы не одни теперь, у нас есть ещё шесть солдат, которых нужно хоть немного научить нашему делу. Так как винтовки с оптикой нам никто выделять не собирался, натаскивали бойцов с обычными «мосинками», главное, нам нужна была слаженность в их работе, а не снайперская точность в их стрельбе. Да и невозможно это, воспитать новых снайперов за то короткое время, что нам дали. На акклиматизацию и боевое слаживание нам определили две недели, и это ещё было много. Рота вообще состояла из абсолютно разных людей, кто-то, как и мы, был с орденами, а кого-то и вовсе только призвали. Были такие, хоть и мало. Во всей нашей роте все до одного добровольцы, и мы уважали их решение приехать сюда, на чужбину.
Ну, а мне пришлось плотно засесть за административную работу. Капитан потребовал предоставить ему схему боя с участием группы снайперов. Мы с ним, кстати, всё же