— Простите, но вроде бы всё при вас, — развел я руками. — Или я чего-то не понимаю? Но поверьте, я всеми силами пытаюсь понять!
— Вам в самом деле это нужно? — спросила старушка, чуть всхлипнув.
— Не могу пройти мимо, — покачал я головой.
— Мужа я схоронила, молодой человек. Мужа, Михаила Силантьевича… И ведь не любила я его сначала. Гармонист мне нравился в деревне нашей, а отдали родители за него, за Силантьевича. А Михаил и слов-то красивых не знал, уж на что язык был не подвешен. Просто стоял, прижав меня к груди. А я слышала, как его сердце тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук… — старушка показала быстрый темп. — И молчал.
— Любил, наверное? — спросил я, когда старушка замолчала, утерев выступившие слезинки.
— Вот ведь ни разу за всю долгую жизнь не сказал. Говорил, что любовь это всё глупости, что для романтичных дурочек придумано… А сам… Сам за то, что простоволосая на мороз выходила ругал, то тяжести отбирал, говорил, что не для того женился, чтобы жена горб зарабатывала. Когда дети пошли, то с ними нянькался, мне всё поспать давал. Глазами моими был, когда я сном лёгким забывалась. Руками моими был, когда стирал на всё семейство, по дому убирался и со скотиной управлялся, когда я хворой слегла. Когда до больницы надо было, то дороги все замело, ни одна машина не проедет — он меня на закорки закинул и на лыжах доставил. Ногами моими был. Дети выросли. Внуки пошли. Для них всё жили. А потом… Как не стало Михаила, так и внутри что-то оборвалось. Поняла я, что сердца родного лишилась…
Старушка уткнула лицо в ладони и мелко затряслась. Старик-призрак только развел руками, мол, вот так и плачет постоянно. Я погладил её по плечу:
— Вы не плачьте, Арина Родионовна. Любит вас Михаил Силантьевич, любит. Не всегда мужчины могут подобрать нужные слова, иногда они выражают их действиями. Вот и муж вас из таких… Под красивые слова язык не заточен, а вот делами всё доказал. Не переживайте вы, не убивайтесь. Живите дальше, а муж ваш… Он всегда рядом с вами будет. Он дождется вас, Арина Родионовна…
Старушка сквозь слезы улыбнулась мне, а потом… потом её глаза удивленно расширились:
— А откуда вы знаете моё имя? Я ведь его вам не называла!
— Мне муж ваш сказал, — ответил я честно. — Я же говорю, что он рядом с вами, что он видит вас и всеми силами хочет успокоить. Говорит, что ваши слёзы рвут его душу. Ведь при жизни вы никогда не плакали рядом с ним?
— Никогда, только если от счастья… — снова улыбнулась женщина.
— Так и не плачьте больше. Живите обычной жизнью, а он будет рядом до тех пор, пока не наступит ваш час. И тогда вы вместе отправитесь в светлое будущее, — снова погладил я по женскому плечу. — У вас прекрасные дети, чудесные внуки — жизнь продолжается. Живите и радуйтесь! И мужу вашему будет радостно от того, что видит ваше счастливое лицо.
— Спасибо вам, молодой человек, — вздохнула женщина. — Скажите, а он правда… правда рядом?
— Наших детей зовут Сережа, Галя, Виталий, Семён и Мария, — быстро проговорил призрак.
— Ваших детей зовут Серёжа, Галя, Виталий, Семён и Мария, — повторил я его слова. — У меня особенность такая — призраков видеть. Они не всегда могут проявляться, но их много среди нас. Ждут своего часа, чтобы отправиться в другой мир. Вот Михаил и находится рядом с вами. Поэтому не плачьте, чаще улыбайтесь и радуйтесь жизни. Ему это нравится…
— Миша… — выдохнула женщина, потом вытерла слёзы и произнесла. — Спасибо вам, молодой человек. Вы меня просто вылечили…
— Да? — я взглянул на часы. — А вот если я сейчас ещё немного задержусь, то под такое «лечение» попаду, что лучше вам не знать. Всего доброго, Арина Родионовна!
— Всего доброго, молодой человек. Охти, а ведь я даже вашего имени не спросила, — всплеснула руками женщина. — За кого же мне в церкви свечку-то ставить?
— Эдгарт меня зовут, — улыбнулся я в ответ. — Эдгарт Южский. Свечку не надо, просто помните о своём муже только хорошее и любите его воплощение в детях и внуках. Прощайте.
Пожилая женщина улыбнулась, а могучий старик-призрак поклонился в качестве благодарности. А я придавил педаль газа. Ещё немного и я опоздаю на урок!
Глава 21
Уроки пролетели легко и незаметно. Я был вежлив, предупредителен и даже никого не трогал. Впрочем, меня тоже никто не касался. Не то, чтобы меня приняли в теплую компанию настоящих аристократов (тут эта компания скорее напоминала обледеневший терновник), а просто не хотели портить отношения со старостой группы.
Спасибо Марине — она отлично справлялась с информированием чата касательно пар, домашних заданий и даже намекнула одному из отстающих, что его оценки заинтересовали преподавательский совет, поэтому во избежание головомойки ему следует как следует подтянуться.
С Карамазовой мы особо не общались. Я только скинул вопрос в личные сообщения: «Как платье? Подошло?» На что получил ответ: «Платье превосходное, мы с Мариной полвечера выбирали! Вам понравится. Спасибо за приглашение и участие!»
Я тактично не стал спрашивать о цене и прочем — направлю чеки государю императору, пусть раскошеливается. А что? Неужели я даму буду вести за свой счёт? Нет, ребята, я слишком много повидал на этом свете, чтобы отдавать деньги за тряпки, которые оденутся всего лишь на один бал. Да, у аристократов такие правила — на каждый бал являться в новом платье.
Мне на такие правила было фиолетово накласть, я бы и в джинсах с футболкой явился, но ведь не пустит охрана. А затевать скандал и качать права означало приклеивать на себя ярлык нерукопожатого. Чем больше скандалишь на балах, тем меньше тебя туда зовут. Всё просто. Будь паинькой, ходи в костюмчике, сикай в специально отведенном месте.
На ответ Светланы я написал: «Надеюсь увидеть вас во всём блеске и великолепии! Заеду за вами ровно в семь!» На что получил вопрос: «Надеюсь, вы приедете не на мотолёте?» Я усмехнулся, поймал её взгляд и помотал головой. Вот ещё, буду я свой мотолёт на подобное сборище пафоса и высокомерия тащить. Его же там обосрут, обругают, а я не сдержусь в