– Это еще почему?
Олег прошелся по моему застывшему в панике лицу. Остановился на подрагивающих от эмоций губах. И проделал обратный путь к смущенно мечущимся глазам.
– Потому что моей девушке это не нравится!
О, боги… Я, кажется, понимала, куда этот невыносимый человек клонит. Но если так, лично я на это подписываться не собиралась! Отчаянно дернув головой, дескать, не смей! Вроде как, только попробуй… Я, тем не менее, послушно замерла, не в силах вымолвить ни слова. Да даже пошевелиться не в силах. Вот же гад, а?! Гипнотизер хренов!
– Какая еще девушка?
– Та, с которой я встречаюсь, мам.
– Ты мне ничего о ней не рассказывал.
– Что неудивительно, учитывая, что ты бы непременно стала совать свой длинный нос в наши отношения.
– Я? Совать?!
– Ну, может, я слишком грубо выразился. Но ты же понимаешь, о чем я!
Голос в трубке стих. Я воспользовалась этой паузой, чтобы чуточку перевести дух, и опять вяло трепыхнулась в Олеговых лапищах. Отъелся он на своих пиццах, скажу я вам… У меня не было никаких шансов освободиться. Абсолютно, совершенно, блин, никаких.
– Нет, Олежка. Не сходится, – торжествующе пропела трубка.
– Что именно? – опять напрягся тот.
– Ты все придумал, чтобы я от тебя отстала. С возрастом ты, Олежек, так и не научился мне врать.
– Очень надо! И я не вру. Удали объявление.
– Сразу, как ты познакомишь меня с невесткой.
О, боги!
– Да пожалуйста! – рявкнул мамин сибиряк, включая фронтальную камеру. Я даже не успела пригладить волосы, как этот придурок направил ту на меня. – Вот, мам. Это моя Любовь. Люба, это моя мама. Светлана Васильевна.
– Здрасте…
Ой, Люба-а-а. Твою же мать. Здрасте! А нормально поздороваться ты не могла?! Экранчик мигнул, женщина тоже включила камеру. Но лучше бы она этого не делала. Смотреть на то, как меня сканируют въедливым взглядом, было откровенно неприятно.
– Любовь, значит? – наконец, сказала она.
– Ага. Да. Люба…
Господи, от шока я двух слова связать не могла! А красные пятна, покрывшие меня с головы до ног, я могла разглядеть даже в крохотном окошке на экране. Прекрасно, Люб. Просто шик!
– И как давно вы вместе?
Я подняла глаза на Олежку в судорожных поисках поддержки, но тот лишь ухмыльнулся, ободряюще пожав мне плечо.
– Кое-какое время, – неопределенно промямлила я.
– Долгое, Люб. Называй вещи своими именами, – плеснул масла в огонь Мамин.
– И почему вы так долго скрывали свои долгие отношения?
– Долгими они кажутся только Олежке, который ни с кем не встречался больше недели, – сладко пропела я с улыбкой получившего задание киллера. Олег громко заржал. У меня сложилось парадоксальное ощущение, что несмотря ни на что, он наслаждался ситуацией, в которую нас втянул. Да я готова была поклясться, что она доставляет ему не абы какое, блин, удовольствие! Если это плата за то, что я имела неосторожность его высмеять за вмешательство матери в личную жизнь, то она оказалась слишком жестокой. Должен же он понимать, что мне не до смеха!
– Свои мотивы я уже объяснил, мам.
– Ну, раз вы все равно рассекретились, надеюсь, мы можем где-нибудь поужинать?
Ну-у-у… Допустим, когда речь идет о еде, я вообще не прочь, чтобы меня покормили, но только не в этой же ситуации!
– Боюсь, ничего не выйдет. У меня очень плотный рабочий график.
– Вы работаете? – на лице Олежкиной матери мелькнули, наконец, какие-то человеческие эмоции.
– Конечно, – изумилась я. – Жить же на что-то надо.
– Моя Любаша – ветеринар, – с гордостью, словно я была как минимум хирургом с мировым именем, заметил Олег.
И я, дурочка, этим даже прониклась. Потому что тот же Женя, чтоб ему было пусто, мою профессию считал едва ли не постыдной. А его дипломаты-родители каждый раз морщились, стоило мне упомянуть о том, как прошел мой рабочий день.
– Это что-то новенькое, – прокомментировала Светлана Васильевна. – Ну, тогда до встречи. Не затягивай с этим, Олежек.
Связь оборвалась. Олег вскочил, кому-то звоня. Выглядел он при этом таким взволнованным, что я до поры до времени отложила скандал.
– Ты кому звонишь?
– Сыну. Мать наверняка сейчас подвергнет его допросу, – буркнул сосед. – Наконец-то, Степ… Слушай сюда. Только не ржи, ага?
Точно! У него же сын есть… А я и забыла.
Пока мамин сибиряк давал инструкции ребенку, с которым, судя по тону разговора, чувствовал себя на равных, я подхватила прикорнувшего на угасающем солнце Геракла и двинулась прочь с террасы. Со стола на меня сиротливо поглядывала единственная оставшаяся коробка пиццы со злосчастными ананасами. Нет, ну их же можно отложить, в конце-то концов. Не в моем положении разбрасываться харчами!
– Ты не против, если я это заберу? – пропищала, указывая подбородком в направлении разоренного стола.
– А мы что, уже расходимся? – Олег отбил вызов и вздернул бровь.
– А что, прикажешь сыграть роль потенциальной невестки еще и перед твоим папой? – ляпнула я.
– Мой папа погиб тридцать лет назад.
– Прости, – ужаснулась я, расстроившись едва не до слез.
– Проехали, – отмахнулся Олег, переключаясь на нейтральную тему: – Ты же не любишь пиццу с ананасами.
– У меня туго с деньгами. Как-нибудь съем. Это будет платой за ужас, через который ты меня протащил, втянув в разговор с матерью.
– Тебе с ней еще и познакомиться придется, – оскалился Мамин.
– Никогда!
– Че там, говоришь, у тебя с деньгами?
Вот гад!
Глава 5
– Люб, зайди в процедурную. Там твой любимый пациент, – буркнула Зинаида Сергеевна, тут же выскакивая за дверь. А я ведь только присела! Кофе себе наболтала. Растворимый, но учитывая, что у меня во рту с утра маковой росинки не было…
– Который из них? – устало уточнила я. Хоть «любимые» пациенты имелись у каждого нашего доктора, но на самых упоротых «везло» почему-то мне.
– Тот… С цепью в палец.
Я мысленно застонала. О боги, нет. Уж лучше бы Марь Ванна со своим милым британцем Сёмой! Я бы в сотый раз послушала о его мифических болячках. И даже о хворях самой Марь Ванны. Но только не Клык! Вот уж где абсолютно непробиваемый персонаж! За все