– Ну, пошутили неудачно. Подумаешь, – сглотнул я, даже как-то оробев под этим ее вымораживающим осуждающим взглядом. – Хочешь, присоединяйся. Там бар. Напитки, пицца…
Любая фанатка за такое предложение бросилась бы мне в ноги. Эта лишь еще сильнее округлила глаза и отчаянно затрясла головой:
– Не хочу!
– А что хочешь? – психанул почему-то.
– Домой. Выспаться, наконец! И чтобы вы не шумели. М-можно не шуметь? После одиннадцати закон это запрещает.
– Закон? Выспаться… – повторил я как попугай, прикидывая возраст соседки. Наличие работы наверняка означало, что ей есть восемнадцать? Или все-таки нет? Сейчас такие акселератки встречаются, что встрять можно только так.
– Да! После двух суток на работе очень хочется спать.
Девочка обвела затравленным взглядом мужиков у меня за спиной. Я тоже оглянулся:
– Слышали? Сворачиваемся.
– Спасибо, – пискнула та, будто мышка.
– Да не за что. И извини, что напугали. Это не со зла. Вано на кураже. Да, Вань?
– Ага. Я вообще думал, что это окно твоей хаты.
– Вот видишь, – вернулся взглядом к соседке. – Произошло недоразумение.
Она сглотнула. Кивнула, зябко обхватив себя за плечи, переступила с одной босой ноги на другую. А я как голодный пес залип на ее маленьких пальцах с нежно-розовым педикюром. Ей бы поторопиться, ага. Пока пес не сорвался с цепи.
– Пойдем, провожу до двери, – буркнул я не слишком приветливо.
– А обратно в окно вы меня подсадить не можете?
– Зачем?
– Ключей-то у меня нет. А дверь закрыта.
– А-а-а. Это запросто.
От мысли, что я смогу ее пощупать, приятно завибрировали кончики пальцев.
– Как тебя хоть зовут, соседка? – усмехнулся, пристраиваясь у девочки за спиной.
– Любовь, – прошептала та, поворачиваясь ко мне в полупрофиль. Мелкая она была – капец. Про таких говорят – метр с кепкой.
– А?
– Люба, говорю, меня зовут.
– Олег.
– Ну, так вы подсадите меня? Я, правда, тяжелая.
– Тяжелая? Ты? Не смеши. Давай, на раз-два-три.
– Только не уроните!
– Куда ты денешься?
Бля. Она, и правда, невесомая. У меня гантели тяжелее.
Люба пискнула, но я уверенно поднял ее на уровень окна. Она схватилась за раму, подтянулась и благополучно зависла на середине пути.
– Что там? – напрягся я.
– Подоконник скользкий, – пропыхтела соседка, дрыгая ногами в воздухе.
Твою мать. Пришлось подхватить ее за попу и буквально впихнуть в окно. Любовь взвизгнула, но кое-как взобралась.
– Все нормально? – спросил я, подтянулся на руках и секундой спустя перемахнул через подоконник.
– Ой! – снова испугалась Любовь. – Я вас вроде бы не приглашала!
– Так пригласи, – предложил я, озираясь по сторонам. Квартирка Любаши была крохотной, но уютной. Здесь все было каким-то компактным, аккуратным, и пахло тут хорошо. Чем-то теплым. Домашним. Я вспомнил свою берлогу, где от домашнего были разве что следы пиццы на столе и срач в Степкиной комнате. – Не знал, что у меня есть соседи.
– Вам не кажется, что ночь – не лучшее время для знакомства с ними?
– А ты всегда такая правильная? – поддел я девицу. Ну, ведь умора – то про законы она мне втирает, то о правилах этикета. Вот кто бы точно нашел общий язык с мамулей. От мыслей о последней меня слегка передернуло.
– Да никакая я не правильная! Скажете тоже, – возмутилась малышка. – Просто устала как собака.
– На работе, я помню, – кивнул я, вроде и понимая, что сейчас правильнее бы свалить, но в то же время почему-то совершенно не желая прерывать эту встречу. – И где так устают?
– В ветеринарке. Я ветеринарный врач.
– Серьезно?
– Ага.
– То есть если я заболею…
– Если вы заболеете – вам к человеческому терапевту, – усмехнулась она. – У меня пациенты в основном усатые и хвостатые.
– Так, может, я в душе лев?
Серьезно, Олег? Лев? Ррр… Наверное, это даже смешно, но имея в своем послужном списке бесчисленное количество случайных баб, я ни черта не смыслил в том, как понравиться женщине. Просто потому что мне обычно не приходилось прикладывать к этому никаких усилий. А тут какой-то клинический случай – Любаша делала все, чтобы поскорее от меня избавиться.
– Тогда вам в Красную книгу.
– Люба, ты меня выпроваживаешь?
– Честно? Да.
– Ранит, конечно, но ничего. Как-нибудь справлюсь, – со вздохом признался я. – Ладно. Спать, так спать. Если не возражаешь, я выйду через дверь.
Проходя мимо в такой тесноте, я не удержался. Наклонился к ее ушку. Втянул тонкий аромат шампуня и кондиционера для белья.
– Спокойно ночи, соседка. Надеюсь, в следующий раз, если тебе приспичит со мной увидеться, в окно ты лезть не станешь.
– Да вы же сами меня притащили!
– Я?
– Ну… Ваши приятели!
– За них я не в ответе, но все равно извини. Действительно, вышло так себе.
– Принято, – потупилась Любаша, трогательно порозовев. Черт, а ведь у нее и глаза красивые, и губы. Пухлые, как сейчас модно, но наверняка свои. В сумерках этого было не разобрать, а тут…
– Люба, а ты любишь пиццу? – спросил я, перемахнув за порог.
– Нет. Пицца вредит моей фигуре, – свела бровки та и бахнула дверью, едва не оттяпав мне нос. Это что было? Она отказалась от свидания? Со мной? Да нет. Скорее, не поняла намека. Что, в общем-то, немудрено, после двух суток на работе. Пообещав себе популярно ей все объяснить, я вернулся домой, как раз когда мужики стали расходиться.
Глава 3
– Любовь Дмитриевна, зайдите! – загромыхал Зверев на всю ветеринарку.
– Ну, вот и началось, – перекрестилась Зиночка. Я же, со вздохом простившись с надеждой на спокойное утро, вскочила со стула, на котором сидела, заполняя карточки, и, понуро повесив голову, пошаркала прямиком к кабинету шефа.
– Драсти, Федор Николаич, – промямлила я, топчась в дверях. Зверев злобно на меня зыркнул. Я в очередной раз подивилась его сходству с носорогом, особенно бросающееся в глаза, когда он смотрел вот так – из-под нависших бровей, которые вполне могли защитить его зенки и от песчаной бури.
– Доберман – твой пациент? – бросил шеф, не соизволив поздороваться.
–