– У меня прием.
– Я тебя надолго не задержу.
– Даша, я на пару минут, – со вздохом обратилась к администратору и вслед за бывшим вышла в душные объятия большого города. От жары не спасали даже огромные старые-старые клены, нависающие с двух сторон.
– Говори, что у тебя ко мне.
– Так ведь чувства.
О чувствах таким голосом не говорили. Стало совсем неспокойно.
– Жень, мы ведь все уже обсудили? Зачем ты опять начинаешь? – остановилась я.
– Затем, что мы совершили глупость, разъехавшись.
– Я так не считаю. У меня уже давно другая жизнь. Другой мужчина.
– Еще скажи, что в телеграм-каналах пишут правду, – закатил глаза Женя.
– Я не знаю, что пишут в телеграм-каналах.
– Что Мамин сделал тебе предложение, – пользуясь моей растерянностью, Женя схватил меня за руку и поднес к лицу. – А колечка-то нет.
Я открыла рот, из которого рвались привычные оправдания. А потом подумала – какого черта? Кто он такой, чтобы я перед ним отчитывалась?!
– Тебя это не касается.
Я освободилась из его хватки, с силой дернув рукой, и, гордо вскинув голову, зашагала к ветеринарке. Благо мы не успели далеко отойти. Впрочем, я бы этого и не позволила.
– Ни черта у тебя с ним не будет! Поняла?!
– Забыла тебя спросить, – огрызнулась.
– Зря ты так говоришь с тем, у кого полно хоум-видео с твоим участием. Посмотрим, что скажут фанаты Мамина о его выборе, если то просочится в сеть.
Я заледенела еще на фразе «хоум-видео». А когда Женя стал угрожать это самое видео слить, лед внутри стал крошиться, раня острыми, словно бритва, гранями.
– Какое еще хоум-видео? – уточнила сипло. – Я не позволяла себя снимать.
– Ну, вот это и расскажешь Мамину, – заржал гиеной Женя, пятясь. Я смотрела на него, с трудом давя желание броситься следом. Глотая отчаянные мольбы не рушить мне жизнь. На месте держало лишь понимание, что мои усилия будут напрасны. Уж если этот червяк что задумал – его не отговорить. А доставлять удовольствие своим унижением… Нет. Нет! Гори ты в аду… Никогда больше.
Не помня себя, я вернулась в кабинет. Села, уставившись в окно. И просидела так, кажется, без движения, пока у меня в кармане не ожил телефон.
– Любаш, я подъехал.
– Иду.
Открыла шкаф, уставилась на свое отражение в висящем на стене зеркале. Оказывается, сама того не замечая, я тихо плакала.
– Что же мне делать? – спросила у растерянной девушки в зазеркалье. Как если бы не понимала ответа. Как если бы не он рвал из груди сердце, кроша и ломая ребра.
Как-то переоделась, собралась. Взяла сумочку. Олег поджидал меня, подперев машину, как герой мелодрамы, сжимая в руках огромный букет чайных роз. Я всхлипнула.
– Приве-е-ет. Это тебе. Исправляюсь.
Мне надо… Надо было сказать. Прямо сейчас, чтобы не длить агонию. Но я не могла выдавить из себя ни слова. Мамин же, из-за волнения не замечая, в каком я состоянии, распахнул передо мной дверь. Обошел капот и устроился рядом.
– И вот еще, Любава, ты выйдешь за меня?
До конца отыгрывая роль киношного сердцееда, Мамин жестом фокусника извлек из кармана заветную коробочку. В тишине необычайно громко щелкнул замочек. Я зачарованно уставилась на кольцо.
– Люб…
– Нет.
– Что?
– Не выйду. Я… не могу. Появились некоторые обстоятельства… – сбивчиво шептала я, хотя голос больше походил на воронье карканье.
– Какие еще обстоятельства? – сощурился Олег. Я снова попыталась с ним объясниться. Но меня душил такой безграничный стыд, что я просто шевелила губами, как рыба, не в силах сложить вырывающиеся изо рта звуки в слова, а слова – в предложения. – Люба, бля…н!
Я истерично всхлипнула.
– Тут ко мне приходил Женя…
– Только не говори, что хочешь вернуться к этому мудаку. – Олег моргнул, выдавая свою растерянность.
– Ты с ума сошел?! Нет, конечно! Я же… Мы же…
– Ты любишь меня. Это я помню. Тогда почему нет?
– Вскрылись некоторые обстоятельства, к-которые д-делают невозможным наш брак. Я бы сказала… они делают его абсолютно токсичным для тебя.
– Так, а теперь можно без этой псевдо-психологической чепухи? Русским по белому, Люба, можно?! Языком через рот.
– Не кричи на меня! М-мне и так плохо! Так плохо…
И тут я позорно разревелась. Растирая по лицу сопли, некрасиво икая и буквально захлебываясь. Как же я так вляпалась? За что мне это все? Я же не какая-то там секс-бомба. Не модель, подрабатывающая на Онлифанс. Я обычная девушка, которая просто жила свою жизнь, как умела. А он вот так, из-за угла… А если узнает мама?! Или деревенские. Ладно я! От нее же не отстанут!
– Тщ-щ-щ… Люба, Любаша… Ну что такое? Объясни, а? Или мне поехать и у этого мудилы спросить?
– Не надо!
– Тогда говори. Ну… Что он тебе сказал?
– Ч-что опубликует наши хоум-видео.
Олег моргнул. Еще, и еще раз. Словно мой ответ стал для него полнейшей неожиданностью.
– И много у него такого кино?
– Я не знаю! Он же это делал тайком… Я… н-никогда бы не с-стала в таком учас-ствовать.
– Тайком, значит.
– Ну, да!.
– Ясно. Надень-ка колечко на пальчик. – Мамин взял мою руку, достал кольцо и довольно бескомпромиссно натянул ободок. В догорающем свете дня бриллиант заискрился миллионом солнечных зайчиков.
– Ты вообще меня слышал? – всхлипнула я, следя за их переливами, как загипнотизированная.
– Слышал. Я только не пойму, почему ты решила, что это что-то изменит?
– То есть как это? А твоя репутация, а…
– Она не пострадает. В отличие от этого червяка.
Эпилог
– Ну что?
– Ты у меня настоящая красавица, – улыбнулась мама, потупив слезящиеся глаза.
Вообще-то я хотела спросить, не вернулся ли Олег, так что неожиданный комплимент матери застал меня врасплох. И в самый эмоционально не подходящий для таких откровений момент. В носу защипало. Я сделала глубокий-глубокий вдох, который обернулся предательским всхлипом.
– Люба… – испугалась мама. – Что-то не так?
– В-все так. Просто ты мне никогда такого не говорила.
– Ну, так я тебя и в свадебном платье впервые вижу, – сипло парировала та. Я рассмеялась, прикладывая к уголку глаза