— У тебя вроде желтый чемодан был? — нахмурившись, спросил Максим.
— Он сломался.
— Что нужно делать с чемоданом, чтобы он сломался… — проворчал он.
Когда мы проходили через зеленый таможенный коридор, я запоздало сообразила, что не выбрось я «Сердце океана» в море, пришлось бы его декларировать. И тогда у мужа появилось бы очень много вопросов.
Нам и так предстояло разбираться с тем, что во время «развода» мы оба друг другу вроде как изменили. Это сулило несколько тяжелых бесед. Может быть, даже на всю ночь, как это бывало раньше.
Я заранее почувствовала себя уставшей. Ощутила на языке привкус остывшего кофе и песок под веками. Услышала мертвую тишину спящего дома, в котором горит только наше кухонное окно. А за ним — мы. Сидим друг напротив друга за кухонным столом и снова, снова, снова разбираем плюсы и минусы, ошибки и неточности. Чтобы такое больше не повторялось.
Только раньше речь шла о более безобидных вещах — новой работе, беспочвенной на первый взгляд ссоре, разбитом мной экране телефона.
О разводе мы будем говорить не меньше недели.
Без сна и отдыха. Бесконечный марафон рефлексии и занудства.
— Максим! — позвала я, когда мы выбрались из толпы встречающих и таксистов. — Постой.
— Что ты хочешь? Кофе, как всегда? — обернулся он с раздражением. — Агата, давай дома уже. Я устал, хочу скорее уехать отсюда.
— Нет, Максим, — я остановилась посреди зала. — Мы не поедем домой.
— Почему? Что ты придумала опять?
Он остановился и грохнул колесиками чемодана так, что я испугалась, что они отвалятся.
— Я ничего не придумала. Просто не хочу.
— Что это значит? Причина какая? — поморщился он. — Я тебе уже говорил, что не бывает просто «не хочу». Всегда есть мотив.
— Бывает! Просто! Не хо-чу!
— Агата, не кричи, люди смотрят! — прошипел Максим, оглядываясь. — Вот я об этом говорил! Обязательно здесь отношения выяснять?
— Обязательно! Пусть смотрят! — я раскинула руки и повернулась вокруг себя, ловя взгляды всех проходящих мимо. — Эй, люди! Тут семейная ссора!
— Агата! — он дернул меня за руку к себе. — Что ты за инфантильное существо! Повзрослей уже!
— Чтобы быть взрослой надо заботиться, что о тебе подумают окружающие?
— Да!
— А иначе никаких мне шуб, бриллиантов и круизов, да, Макс? — я вырвала у него руку и сощурившись посмотрела в лицо. Он даже побледнел — то ли от гнева, то ли от стыда за меня. — Может быть, ты даже отзовешь свое предложение снова пожениться? Ах да! Ты ведь его даже не сделал еще!
— Агата!
— Что — Агата? Я так и не поняла — ты меня любишь? Или просто решил, что со мной удобнее? Зачем ты меня хочешь вернуть? Чтобы было, кого строить?
— Прекрати!
— А если не прекращу?
— Тогда я уйду.
— Уходи!
Я скрестила руки на груди, со злорадным удовольствием наблюдая за тем, как он краснеет, снова бледнеет, идет пятнами, стискивает зубы и постоянно, постоянно оглядывается, паникуя от внимания окружающих.
— Я еду домой. Успокоишься — адрес знаешь! — наконец бросил он зло и, не оглядываясь, направился к выходу.
И я осталась одна с ярко-красным чемоданом посреди зоны прилета, где люди встречаются после долгой разлуки, плачут от счастья, обнимаются.
А я вот — снова разрушила свой брак. На этот раз окончательно.
Выдохнув, я подхватила ручку чемодана и покатила его к ближайшему месту, откуда пахло кофе. Мальчик-бариста с десятком колечек в левом ухе с некоторой опаской мне улыбнулся — он отчетливо видел и слышал наш скандал — но вежливо спросил:
— Что желаете?
Почему-то эта вымученная улыбка и вообще весь его испуганный вид снова вызвали у меня тошноту.
Я помотала головой и отправилась на поиски кофе, который не вызовет у меня отвращения.
Но почему-то каждый мужчина, мимо которого я проходила — вонял! Вонял уверенностью в своем превосходстве, наглостью и очередным тошнотным модным парфюмом.
Пришлось даже забиться в уголок и сесть на корточки у стены, чтобы переждать дурноту.
Ладно, обойдусь без кофе.
Вызову такси и поеду домой.
Но пришлось посидеть еще минут пять, чтобы откопать в навалившейся усталости хоть немного сил. Хотя бы выйти из здания аэропорта.
На свежем воздухе мне стало полегче. Я с наслаждением набрала в легкие запах бензина и пыльного асфальта и тут услышала:
— Агата!
Обернувшись на голос того, кого тут быть не могло, я увидела у края дороги большую черную машину с тонированными стеклами.
И Тимура.
Сделать пару шагов к нему было труднее всего на свете.
Он сам подошел.
Забрал чемодан и уложил его в багажник.
А потом открыл дверцу машины.
— Садись, поехали.
— Ну уж нет! — я упрямо мотнула головой. — Сначала скандал!
54. Скандал
Тимур огляделся по сторонам.
Кругом сновали люди, таща за собой тяжелые чемоданы и неудобные сумки, гудели машины, такси с трудом протискивались через толпу. Место и время для скандала я выбрала, конечно, максимально неудобное.
Но он только хмыкнул и уперся ладонью в крышу машины.
Кивнул:
— Давай.
— Это правда? — сразу начала я.
— Что именно? — поднял бровь Тимур.
— Все!
— Нет. Все — неправда. — спокойно ответил он. — Что-то да. Что-то нет.
— Например?
Тимур глубоко вздохнул и принялся загибать пальцы:
— Жена Макрона — не мужик. Голуби — не шпионские дроны правительства. Химтрейлы — бред.
— Тимур! — возмутилась я.
— ВИЧ, напротив, существует, — невозмутимо продолжил он. — Как и сыворотка правды. И арктическая база нацистов, где разрабатывались оккультные ритуалы.
— Тимурр-р-р-р-р! — зарычала я.
— Мур-мур-мур? — с коварной полуулыбкой уточнил он.
— Не мур-мур! Я не про голубей! Я про тебя и ту… эту… Веру! Это правда?
— Правда.
Он ответил абсолютно серьезно и спокойно.
Ни единого шанса подумать, что это продолжение балагана с оккультной базой нацистов.
Почему-то мне стало так тяжело на сердце, будто я все еще надеялась, что Максим врал.
И что дальше?
Я вздохнула развернулась и гордо направилась куда-то вдоль сигналящей череды машин, выстроившихся в очередь вдоль здания аэропорта.
Не знаю — куда.
Потом остановилась.
Вспомнила, что чемодан у Тимура в багажнике.
Вернулась.
Зыркнула на него крайне мрачно.
Он терпеливо ждал с открытой дверью машины, не обращая внимания на яростное гудение машин и ругань таксистов за спиной.
С независимым видом я залезла в салон. Тимур нырнул следом, и водитель сорвался с места, так ловко выруливая из пробки, словно тренировался в автошколе для поклонников фильма «Форсаж».
Пока мы выбирались с территории аэропорта и неслись по трассе в окружении