— Макс… Думаешь, у меня был выбор? Я ведь уже рассказывал — у меня так же, как и у тебя, больше не было своей воли.
— Да, ты говорил, — сказал я. — Но, если так, почему ты не свалил с нами из башни?
— Я бы рад. Только в тот момент я находился совсем на другом этаже. Узнал, что началась заваруха, уже когда к тридцатому ломанулись штурмом охранники. Я не успел. Однако я следил за всем по камерам, — тут он усмехнулся. — Слышал эту твою пафосную фразу.
Я удивился:
— Какую фразу?
— Ну вот эту, — он откашлялся и сделал низкий голос: — «Это не та свобода, которая мне нужна».
Он по-доброму рассмеялся, и я даже немного его поддержал.
— На самом деле как-то само получилось, — ответил я. — Так-то вроде ничего такого в этой фразе.
— Ох, брат, в этой фразе куда больше смысла, чем ты думаешь.
Он сделал паузу и протянул с намёком:
— Но зато-о-о... вы-то выбрались. А знаешь почему? Потому что, если бы не я, вы бы так и остались в лапах автопилота.
Я приподнял бровь.
— Погоди... Это ты отключил KVZ-Aero?
— А кто ж ещё? — усмехнулся он. — Или ты правда думал, что твой игрушечный шокер способен повредить многоуровневую автономную систему военного класса?
Я скривился:
— Ну… была такая надежда.
Гриша фыркнул, чуть подавшись вперёд:
— Вот теперь я понимаю, почему охотникам всегда нужен хотя бы один программер. Чтобы тыкал пальцем туда, где ты с ножом — бесполезен.
— Каждый занимается своей работой. — Я не стал спорить и лишь пожал плечами. — Но всё равно... спасибо. И за «Иннориум» — тоже.
Гриша засиял, довольно расправив плечи. Но я тут же добавил, чтобы он не расслаблялся:
— Хотя без скриптов, думаю, можно было бы обойтись.
Он сразу стал серьёзнее. Выражение лица сменилось, голос стал глуше:
— Думаешь, я не знаю, насколько это было опасно? Я эти скрипты сам когда-то писал. И поэтому понимал, что они могут сделать. Но, Макс, другого пути не было. Если бы не они и способности, которые они дали Яре — тебе бы спалили мозг сразу после завершения операции. А её бы… скорее всего, просто «обнулили» сознание и превратили в «куклу». За таких платят хорошие деньги, и «ИнноКорп» не обломались бы.
В его голосе чувствовалась и злость, и вина. Он не оправдывался — он объяснялся.
Я вздохнул.
— Ладно. Что было — то было. Главное — мы живы.
В этот момент коммуникатор Гриши издал звуковой сигнал. Он тут же схватил его и взглянул на экран:
— Ответил! — воскликнул он.
— И?
— Машина будет ждать меня через десять минут на пересечении Минской и Фучика. Это отсюда минут пять ходу.
Я начал прикидывать в уме:
— Если пойдём все вместе — нас точно засекут. Особенно теперь. Поэтому следует перемещаться цепочкой…
— Стоп, стоп, брат, не гони лошадей, — перебил он. — Не надо всем. Виктор пока вообще не в курсе, что вы со мной. Он думает, что меня спалили и я сбежал. Я именно так ему и написал — иначе бы даже читать не стал. Мне придётся сначала всё объяснить.
Он встал, натянул пальто, отряхнулся.
— Так что сидите здесь. Я сейчас быстренько до него смотаюсь, поговорю. И потом уже мы вместе что-то придумаем.
Звучало это подозрительно.
— Ты точно вернёшься?
— Ну, Максон… — Гриша наклонил голову, изобразив свою фирменную хищную ухмылку. — Ну куда я денусь? Конечно вернусь.
Повисла короткая пауза.
— Ну что, отпустишь? — спросил он, уже держась за засов двери, будто ждал разрешения.
— Иди, — кивнул я. — Мы тебя ждём.
— Главное, чтобы Вик не решил меня грохнуть.
— Да уж. Я тоже на это надеюсь.
Он осторожно снял засов, открыл дверь, бросил быстрый взгляд наружу — и бесшумно растворился в тёмной глубине переулка.
Я пару секунд смотрел ему вслед, а потом захлопнул дверь.
— Думаешь, он не вернётся? — раздался позади меня хриплый голос Яры.
Я обернулся — и замер.
Она стояла у стеллажа, с влажными, распущенными по плечам волосами, обёрнутая лишь в полотенце, накинутое на голое тело. Где она только это полотенце откопала — понятия не имел.
— Ты... серьёзно вот так решила выйти? — спросил я, не скрывая лёгкого недоумения.
Яра посмотрела на меня с хитрой усмешкой — одновременно дерзкой и уверенной.
— Вообще-то — нет. Просто услышала, что он сваливает, а мои вещи ещё сушатся после быстрой стирки. Подумала: ну а чего мне стесняться? Ты же вроде как уже всё видел.
Я опустился в кресло, не отрывая взгляда. Да, она была чертовски притягательной. Без прикрас, без позы. Просто вот так — стояла, дышала, смотрела.
— Так… и? — она прищурилась, подойдя ближе.
— Что «и»?
— Гриша нас кинул?
Она села на край верстака, потянулась к недопитой бутылке виски, которую я оставил ещё на прошлой неделе, и откупорила её. Сделала глоток, не поморщившись.
— Не знаю, — признался я. — Ты считаешь, всё, что он говорил — просто спектакль? Отмазка, чтобы красиво исчезнуть?
— Вряд ли… — медленно сказала она, проводя пальцами по каркасу своей кибер-руки. — Хотя... да. Всё это выглядело чересчур гладко.
— Вариантов у нас немного, — вздохнул я, устраиваясь поудобнее. — Остаётся ждать. Главное, чтобы с тобой не стало хуже.
Яра сделала ещё один глоток, чуть покрутила бутылку в ладони.
Её взгляд вдруг стал расфокусированным — будто она пыталась понять не что происходит вокруг, а что происходит внутри.
— Мне вроде как… стало легче, — произнесла она, глухо, неуверенно. — Но я до конца не понимаю, что со мной.
— В каком смысле? — нахмурился я.
— Боль ушла. Стабилизировалась. Но теперь — странное ощущение. Не знаю, как описать.
Она поставила бутылку на верстак, посмотрела на меня почти исподлобья:
— Всё ощущается сильнее. Чётче. Ярче. Как будто кто-то подкрутил чувствительность на максимум.
Она откинулась назад, опёрлась ладонями о край верстака, прикрыла глаза.
В полумраке я увидел, как её грудь поднимается в напряжённом, неуверенном дыхании. Полотенце, небрежно затянутое на бёдрах, немного сползало вниз.
Она подошла ближе, наклонилась — губы дрогнули в мягкой, почти дразнящей улыбке.
— Я чувствую твой запах.