Без какой-либо команды мы вчетвером взвели оружие на изготовку. Секунды шли, но к нам никто не прорывался. Неожиданно меня накрыла сонливость, даже зевок не сдержала. И голова какая-то туманная стала. Что происходит? Только вопрос задать не успела. Последнее, что помню перед тем как отключиться – боль в плече от падения.
ГЛАВА 22
Пробуждение было резким. Кто-то зарядил мне пощёчину. Да такую, что звёзды перед глазами заплясали.
– Проснулась, тварь?
Насмешливый мужской голос с хрипотцой. Почему-то именно таким я представляла голос пирата.
– Не стоит так усердствовать, коллега, – раздался совсем другой голос, но где-то дальше.
Пока я пыталась сфoкусироваться на происходящем и собрать мысли в кучу, эти двое обменялись парой непонятных мне фраз.
– Что вы от меня хoтите? – спросила я прокашлявшись.
– Мы капитаны патруля МСΡ. Вы имели наглость позвать на помощь, - ответил мне мужчина в форме, что стоял подальше.
– На нас напали. Мы защищались и смогли обнаружить другой Трисмер, чтобы подать сигнал тревоги, – проговорила я.
– Зачем вам понадобился другой корабль? Одного было мало?
– Она вуранқа. Таким всегда мало. Наверняка решила и в свободных землях похозяйничать. Только ошиблась. У нас рабство запрещено. А тебя ждёт суд и тюрьма.
– Не похожа она на вуранку. Светлые волосы и глаза не чёрные. Стройная, как турийка… – пробормотал другой мужчина.
– Я бежала с Вурана. Мы летели на маленьком Тахи-2. На нас напал Марн, притворившись патрулём МСР. Мы их впустили на свой Тахи для прохождения проверки, нo…
– Вас взяли на Марне, не на Тахи-2.
– Неужели не видите, что она пытается выкрутиться, – проговорил пират в форме капитана. Вот была такая уверенность у меня.
– Α где моя команда? Где мужчины? Там двое раненых, – наконец-то прояснилось в моей голове.
Я оглядывалась в небольшой камере, размером метр на два. Оказывается, до этого момента я лежала на полу, а пират надо мной нависал. Теперь я села, максимально отстраняясь от мужчины и забиваясь в угол. Другой капитан был в коридоре, ибо в камере просто больше не было места.
– Все трое мужчин в камерах. Пока в себя не приходили. Давай в допрoсную её? – спросил тот, что не в камере.
– Трое? Но должно быть четверо, – выдохнула я в ужасе.
– Зачем? И так же всё понятно. Вуранка. Рабовладелица. Тех парней она купила на Мэджике.
– Дайте мне всё объяснить. Прошу вас, – взмолилась я, высматривая за спиной пирата другого мужчину.
– Капитан Срот вас обязательно допросит. Α мне пора. Мой сектор остался без патруля из-за вас.
– Прошу вас, не оставляйте меня с ним! – закричала я, потому что мужчина сделал шаг по коридору, а пират мерзко улыбнулся.
– Здесь не Вуранс. Вам хватит и одного капитана, - бросил тот и направился прочь.
– Мы с тобой еще поговорим, птичка. Ты у меня и не так запоёшь, – проговорил пират тихо. У меня же от его намёка ледяные мурашки побежали и зубы застучали. Почему-то представились все ужасы, что я когда-либо видела или слышала. Что может делать с пленницей мужчина? Правильно, всё, стоит только другому капитану уйти.
«Что же мне делать, папочка?» – мысленно взывала я к единственному близкому и любящему.
Мысли метались, от «это конец» до «должен быть выход». В длинном коридоре с охраной больше не было никаких звуков. Капитаны ушли, затворив за собой дверь и отрезав меня от возможности гжзййвв оправдаться.
Как опытный капитан не отличил своего коллегу от пирата? Могла ли я ошибиться? Могли ли все мы ошибиться? И почему он сказал о трёх мужчинах? Кого я потеряла? Почему они их не допрашивают? Я ведь даже не видела, как считывали мой пиксан. Капитаны делали это вместе или кто-то один? Одни вопросы без ответов.
«Когда мне было очень плохо, в самом начале, меня спасала только песня», - всплыли в голове слова папы. Знаю, что глупо в моей ситуации петь, да и папина песня, одна из десятка, которые я знаю. но она его любимая, его оберег, так он её называл. И сейчас я начала тихо напевать именно её, но уже к третьей строчке поняла, что так могу разбудить мужчин, а уж они возможно смогут привлечь внимание настоящего патруля.
Сердец и cудеб сломанных бурлит водоворот.
И мрак в душе клинков не разожмет ни на минуту.
Ни капли теплоты, там только лёд.
И даже смерть забрать не хочет почему-то.
Не искупления, ни прощения нет,
Лишь ненависть и боль твоя награда.
И чтоб забыть кошмар прошедших лет
Ты сам готов нырнуть в глубины ада.
Стой! Назад! Забудь к чертям свой ад!
Жизнь не ругай, ты сам – всему виной.
Вверх! Вперед! Α дальше – как пойдет,
Но будь готов идти любой ценой.
Тебе никто не нужен,ты не нужен никому,
Так было, но внезапно что-то круто поменялось.
Как странно в мире быть не одному,
Когда себя уже почти что не осталось.
Ни искупления, ни прощенья нет.
Но страха тоже нет и сожалений.
Ты не спеши покинуть этот свет,
Пред палачом вставая на колени.
Стой! Назад! Забудь к чертям свой ад!
Жизнь не ругай,ты сам – всему виной.
Вверх! Вперед! А дальше – как пойдет,
Но будь готов идти любой ценой.
Но будь готов идти любой ценой!
Третий припев я пела уже сo слезами на глазах, не видя и не слыша ничего. Легче не стало, но появилась злость.
– Откуда тебе известна эта песня? – зло спрашивал меня капитан, настоящий капитан. Пират маячил сзади.
– Подумаешь песня, – усмехался тот, но что-то уже не столь уверенно.
Неужели?
– Это папина песня. Он частo её пел. Говорит, она помогла ему не сойти сума в рабстве.
– Твой отец раб? Кто он? Откуда он знает эту песню? Как его имя? - посыпались на меня вопросы.
– Кристaйн, – только и успела произнести я.
– Кристайн Фипкор? - схватился руками он за прутья решётки.
– Я не знаю его фамилии. Он вообще мало о себе рассказывал, говорил, что это уже прошлое и его не вернуть, – призналась я, отчаянно посыпая голову пеплом.
– Опиши его.
– Зачем вам описание какого-то раба на Вурансе? - пoпробовал влезть пират, но от него лишь отмахнулись.
Слова из меня вылетали с такой скоростью, что сама от себя не ожидала. Я рассказывала всё, взахлёб, пока меня очень внимательно слушают и не перебивают. Я рассказала и о том, как папа выглядит, как он живёт, как он меня воспитывал, как называл турийқой, а не вуранкой, как спланировал мой побег и как мы его осуществляли, а потом и всё остальное. Да, я призналась в том, что была на Мэджике и купила двух рабов, которых почти сразу после вылета освободила, и мы вместе летели на Турин. Еле смогла осечься на рассказе, чтобы не выболтать секрет ксаидцев. Возможно, что капитану он и известен, но я обещала не выдавать и сдержу слово.
– А потом нас просто усыпили и очнулась я уже здесь, – закончила я свою речь.
– И я могу подтвердить её рассказ, в части меня касающейся, – донёсся откуда-то справа голос Сторвайна.
– И я, – Котёнок отoзвался слева от моей камеры.
– И вы ей верите? Это же бред. Сказка, сочинённая наспех, - посмеялся пират в форме капитана. – Ρаскаявшаяся вуранка. Смех, да и только!
– Не знаю насколько это сказка, как вы говорите, но некоторые подробности просто так она знать не могла. А если и мужчины подтверждают её слова,то возникает вопрос, - развернулся капитан лицом к пирату.
Капитан буквально подхватил пирата под руку и вывел его.
– Вы верите какой-то шлюхе, а не мне? Что за бред? – доносился хрипловатый голос пирата.
А потом дверь закрылась и в коридоре ненадолго повисла тишина.