— Так, — согласился я. — А если в присутствии прессы провести проверку, когда он станет взрослым? Это самый мягкий вариант решения вопроса.
— Но и самый неустойчивый, потому что в этом случае я буду считаться не императором, а хранителем реликвии. И Стаминские постараются ликвидировать нас до совершеннолетия сына Евгении Павловны, чтобы не устраивать проверки при свидетелях. Ведь понятно, что, если реликвия откликается на нашу кровь, никакую другую она не воспримет.
— Это не совсем так, — признался я. — У нас, скорее пользовательский доступ. А есть еще админский. Правда, для того, чтобы им воспользоваться, нужно не только иметь нужную кровь, но и знать Древний язык.
— Админский? Это как?
— Носитель этой крови может внести любые изменения в систему управления любой реликвии. Фактически я себе настроил пользовательский доступ, использовав чужую кровь. Кстати, у покойного императора тоже был доступ пользовательский.
Шелагин-помрачнел.
— То есть существует как минимум один человек, который может претендовать на верховную власть?
— Вы не совсем правильно понимаете суть реликвия Павел Тимофеевич. Они были созданы для обороны. Главная — у главнокомандующего, а остальные — у тех, кто управлял военными гарнизонами. Правки проводятся кровью создателя артефактора, который на управление страной никогда не претендовал.
«Потому что это скучно, — фыркнул Песец. — В жизни так много интересного, а власть заставляет тратить время на что попало. Творчество и сидр — вот основа гармоничной жизни. Сильному магу достаточной той власти что дает магия».
Шелагин был с ним явно не согласен.
— Если создатель этой сети артефактов властью не интересовался, это не значит, что не интересуется его потомок.
— Может, и интересуется. Но он не знает о такой возможности и у него никогда не будет доступа к реликвии и знаний, чтобы ее настроить. При этом только его кровь позволит при любом сбое внести исправления.
— До сих пор сбоев не было…
— Или вы о них не знаете. Подозреваю, что не все случаи отказа реликвий признавать очередного князя были связаны с тем, что там была неподходящая кровь.
Шелагин задумался.
— То есть чисто теоретически реликвия сейчас откликается только на тебя и потомков этого создателя?
— Чисто теоретически — да. Известный мне потомок — слишком слабый маг, чтобы иметь дело с реликвией. Он ее не потянет. Кроме того, у него нет потомков мужского пола, на кровь которых и реагирует настройка реликвии. В будущем это может стать проблемой.
Зазвонил княжеский телефон, Шелагин ответил.
— Слушаю вас, Калерия Кирилловна.… Уже выехали? Не рано?… Нет, я тоже выезжаю.
Он попрощался, отключил телефон, бросил взгляд на часы и спохватился:
— Илья, нам действительно пора. Тема очень важная, но вернемся к ней позже. Нам еще отстоять владение реликвией нужно, а уж потом думать, что делать с потомком создателя.
Он чуть было не забыл прикрепить нашлепку от устройства связи, пришлось напомнить. Потому что менталом ни он, ни я не владели — в случае чего в тайне от остальных связаться не получится.
Сегодня мы впервые использовали представительский автомобиль Древних. Раньше водитель лишь учился управлять, опасались ему сразу доверять везти на новом устройстве князя. Шелагин счел, что дополнительная защита нам не помещает, поэтому счел подготовку водителя достаточной и выдвигались мы на этой машине.
Правда конкретно я — в невидимости. Использовал Перенос и устроился на заднем сиденье рядом с князем. Сиденье незначительно вдавилось, но кто там станет обращать на это внимание?
Машина с охраной ехала сзади, поэтому она почти не пострадала, когда нас попытались взорвать при выезде на шоссе. Взрыв был сильным, но на нашей машине не повредились даже колеса — система безопасности сработала на отлично. Даже тряхнуло еле-еле.
— Началось, — недовольно сказал Шелагин и оглянулся.
Нахмурился, достал телефон и позвонил.
— Нам дорогу подпортили. Займитесь. Пусть к окончанию Совета отремонтируют.
Честно говоря, я подозревал, что обычными методами быстро отремонтировать не выйдет: дорогу разворотило так, что машина с охраной проехать за нами не смогла. Да и вообще не превратиться в кусок смятого железа их автомобилю помогла только защита. Понятно, почему Беспалова выехала раньше. У нее прямо нюх на проблемы.
Наша машина затормозила и встала на обочине.
— Павел Тимофеевич, — повернулся бледный как мел водитель, — мне ехать дальше или ждем охрану?
— Ехать, — нахмурился Шелагин. — Охрану ждать не будем. За себя я постоять смогу. Автомобиль же не пострадал?
— Не пострадал, — признал водитель, сейчас наверняка мечтавший только о том, чтобы оказаться как можно дальше от этого автомобиля, который уже притянул первую неприятность и будет притягивать их и дальше.
Нельзя сказать, что он оказался неправ в своих желаниях: пока мы ехали, на нас нападали еще дважды. Урон был только дорожному полотну. Наш водитель вздрагивал, втягивал шею в плечи, как гигантская черепаха, но больше не останавливался и вел машину к цели.
Павел Тимофеевич же не вздрагивал и головы не поворачивал в сторону нападавших. Мне тоже казалось, что эту машину можно взять только бомбой по типу тех, что достались мне от Живетьевой. А их вряд ли станут применять посреди оживленного города. Да и не уверен я, что у Живетьевых они остались. И они ли это?
— Стаминские балуются, — коротко ответил Шелагин, когда я его все-таки спросил. — Они привыкли решать вопросы нахрапом. Еще перед дворцом нападут, так что будь настороже.
Он оказался прав: стоило ему выйти из машины, как на него обрушился град заклинаний. Защитные артефакты выдерживали, но нападающих я определил и всех ликвидировал. Возможно, правильней было бы отправить их в сон и дать потом допросить. Но людей Грекова здесь не было, а пока они появятся, не будет уже нападавших. Я прекрасно помнил, как безопасник объяснял, почему нельзя отпускать нападавших. А эти не просто нападали: они собирались убить моего деда. Поэтому ответ должен был быть и был максимально жестким.
Павел Тимофеевич двигался неторопливо, всем своим видом показывая, что его ничуть не беспокоят мелкие комариные укусы покушавшихся. Репортеров перед дворцом хватало, но при первых атакующих заклинаниях они порскнули в разные стороны и делали съемку с безопасного расстояния, не имея возможности взять интервью. Хотя и без интервью зрелищность была обеспечена.
А Шелагин, позер несчастный, прежде чем скрыться во дворце, повернулся