Девушки оторопело переглянулись. На скулах обеих снова побежали чешуйки.
— Но гладильщица отдала именно это платье, — проговорила опростоволосившаяся Иридия, поблескивая золотистыми чешуйчатыми полосками. — Присмотритесь получше, может, оно все-таки ваше?
Я одарила ее выразительным взглядом и уперла руки в бока.
— Сейчас вернусь и найду ваше платье! — клятвенно заверила она.
Вернулась минут через пятнадцать с тем же самым чужим платьем и начала уверять, что ошибки не случилось. Появлялось подозрение, что гладильная во дворце волшебная и от магического пара неказистые платья в ней превращаются в шикарные шелковые наряды.
— Может, его наденете? — робко предложили девушки принарядиться в чужую одежду.
Проглотив емкое ругательство, я отправилась в комнату для переодеваний. Горничные виновато посеменили следом.
— Не одним платьем богаты, — пробормотала я на родолесском, вытаскивая из шкафа лекторскую юбку и блузу с бантом. В общем, не самая нарядная одежда, зато точно женская.
— Я отнесу отпарить… — робко предложила Иридия.
— Нет уж, спасибо, — пробормотала я и объяснила уже на драконьем: — Давайте в этот раз я как-нибудь сама.
Повесила юбку на рогатую вешалку, растерла ладони и принялась оглаживать плотную ткань, пытаясь придать одежде ладно приличный, хотя бы опрятный вид.
— Вайрити, — осторожно проговорила Лавиния, — что-то ткань дымится.
— Где? — не поняла я.
Край подола не просто дымился, а начал тлеть. Ткань чернела, таяла и грозилась превратить юбку до лодыжек в пояс. Выругавшись, я мгновенно погасила магию. Кто бы сомневался, что бытовое заклятье снова закончится уничтожением вещей! У боевых магов вообще с этим плохо складывалось. Обязательно что-нибудь испортишь.
— Что же делать? — расстроились девушки. — Идти в мужской одежде на праздник — большой позор.
Я посмотрела на синее одеяние в руках Иридии. Заявиться на праздник в чужом наряде тоже, мягко говоря, не особенно большая честь. Встретишь хозяйку платья, потом стыда не оберешься! Но лучше уж позориться перед драконами красивой, чем в непритязательных брюках.
— Надену платье, — сдалась я.
Честное слово, какая-то дурная традиция. Каждый раз, когда мы встречались с владыкой, я обязательно была одета в чужое платье.
Горничные взялись провожать меня на праздничный ужин в малахитовый зал, где, по их словам, собирались гости. За окнами стояла густая темнота, и дворец словно вспыхнул изнутри. Мраморные стены широких коридоров излучали мягкое свечение, ярко и контрастно горели алым цветом вырезанные письмена. Зато сразу стало ясно, почему днем по дороге в покои я не увидела ни одного светильника. Лампы попросту были лишними.
Девушки довели меня до широкой лестницы. В заполненный гостями зал гладкими темно-зелеными стенами я поднималась одна. Женщин в шелковых струящихся нарядах оказалось предостаточно, и никто не обратил внимания на опоздание. Я тихонечко пристроилась к коллегам, но мужчины встретили меня сдержанно. Один поздоровался на драконьем языке, приняв за местную. Пришлось неловко представиться, словно мы никогда не виделись.
— Кто вы, дивное видение? Как ваше имя? — тяжело дыша в ухо, из-за спины прошептали голосом Янгеля Подлунного. — Я мечтаю нарисовать ваш портрет…
Я обернулась и одарила художника в очередном аляповатом костюме выразительным взглядом. Он смутился, кашлянул в кулак и небрежно бросил:
— Не узнал со спины. Свет приглушенный…
Малахитовые стены в зале действительно не светились, как в коридорах, но в углах и в широком проходе между двух длинных столов стояли высокие бронзовые чаши на металлических витых подставках. От камней поднималось магическое марево. Возникало обманчивое впечатление, что пространство озарял неверный свет факелов.
— То есть портрета не ждать? — с иронией спросила я. — Мне просто интересно: много дивных видений согласилось?
— Мне никогда не отказывают, — высокомерно уверил он, подхватил с подноса проходящей мимо служанки два серебряных бокала и с чарующей улыбкой выдал на ломаном драконьем бранное слово.
Мы с подавальщицей знатно опешили.
— Почему она на меня так смотрит? — сквозь зубы пробормотал Ян.
— Ты выругался, — подсказала я.
— В каком смысле?
— В нецензурном, — фыркнула я и мягко объяснила служанке: — Мой друг плохо говорит на рамейне. Он хотел поблагодарить за напиток.
Та по-быстрому отошла от нас.
— Прости великодушно, милая! Ты обворожительна! — вдогонку ей высказался Ян, привлекая внимание окружающих, и с невозмутимым видом сунул один из бокалов мне: — За приезд!
Не заметив, как к нам не повернулся только ленивый, а земляки коллективно отодвинулись, он отхлебнул вино и уважительно округлил разноцветные глаза. Оказалось, чтобы запомниться в приличном драконьем обществе, необязательно надевать брюки. Можно просто встать рядом с Янгелем Подлунным, изучающим рамейн по сомнительному самоучителю. Жаль, что синих занавесок, да и любых других, на стрельчатых окнах зала не было, а так бы красиво с ними слилась.
— Кстати, отличное вино. Зря не пробуешь, — не погнувшись еще раз припасть к бокалу, одобрил художник.
— В Хайдесе его называют «приветственным», — проговорили на родолесском с сильным акцентом.
Мы удивленно обернулись. Рядом с нами стоял светловолосый дракон с симпатичной юной девицей в алом, вцепившейся в его локоть. Мужчина был худощав и, вероятно, по местным меркам не обладал великим ростом. Однако мне все равно приходилось поднимать голову. Взгляд то и дело цеплялся за тонкую косичку с золотой застежкой, свисающую у него с виска.
Мы представились. Их звали Ярран и Данри Элори. Друг другу они приходились братом с сестрой и действительно были внешне похожи.
— Красивое платье, — похвалила Данри на недурственном родолесском.
Мысленно я решила, что хозяйка синего платья нашлась, и осторожно уточнила:
— У вас есть похожее?
— Предпочитаю цвета поярче, — ответила она.
— Данри, следи за словами, — едва слышно на драконьем осек сестру Ярран.
— В чем проблема? — полагая, что ее не понимают, спросила она на родном языке. — Всегда считала синий — цветом простолюдинов.
С милой улыбкой она поправила на шее богатое колье. Открытые плечи, глубокое декольте и точеные скулы у нее едва заметно мерцали от золотистой пудры. Не зря говорят, что драконы любят блесточки. Золотом местные дамы себя не обделяли.
— Зато в Родолессе синий считается королевским, — невозмутимо перешла я на рамейн.
Возникла сконфуженная пауза.
— А молва не врет, женщины с Родолесса самые обворожительные на всем континенте, — фальшиво хохотнув, принялся нахваливать Ярран. — Госпожа Егорьева, вы, должно быть, прибыли по личному