– Нет, не беспокойтесь, – сказал я. – Мне эти газеты не нужны… Я читаю другие.
– Что это значит – другие? Другие газеты скверные, а я предлагаю вам первый сорт. Умные статьи, аккуратная доставка, бандероли за счет издания. Чего вы еще хотите?
– Да нет. Не надо.
– Ага… Догадываюсь… Может, вы что-нибудь полевее хотите? Тогда могу предложить «Россию»! Замечательное издание! Чудный шрифт, печатается на самых прочных машинах, и метранпаж капли в рот не берет. Пишут генералы разные, статские советники, издание помещается в тихом деловом квартале. Очень замечательное!
– Да нет… Что уж… – робко сказал я. – Я уж лучше так, как-нибудь… Не надо.
– Что? Не надо? Нет, надо.
– Ведь я, все равно, не буду их читать… Зачем же подписываться!
– Нет, вам надо подписываться!
– Да если я не хочу?
– Мало чего – не хочу…
Он вынул какую-то квитанционную книжку.
– На год? На полгода? «Колокол», «Знамя»?
– Ни то, ни другое.
– Шутить изволите. Эй, кто там есть!..
В комнату вошел коридорный и еще один неизвестный.
– Подержите-ка за руки подписчика. Он подписаться хочет. Вот так… Засунь-ка ему эти газеты в карман… Вот так… Еще, еще… Вот эту пачку! Это что? Бумажник? Прекрасно!.. Вот видите – я беру отсюда – за «Россию» и «Русское Знамя» 15 рублей… Вот вы уже и подписались. Видите, как просто. Пусти ему руки, Агафонов.
– А я их все-таки не буду читать! – упрямо сказал я.
– Вот тебе раз! Как не будете читать? Зачем же вы тогда подписывались?
* * *
Мы сидели молча, недовольные друг другом.
– На велосипеде катаетесь? – спросил неожиданно мой гость, увидев в углу комнаты велосипед.
– Да.
– Что это за система? Люкс? Жидовская система. Хотите, могу предложить вам нашей тульской работы – Захара Панфилова – он председателем здешнего отдела состоит. Хорошие велосипеды, тяжелые такие. За те же деньги купите, а в нем пуда четыре будет. Ручная работа.
– Зачем же, когда у меня уже есть.
– Ну, что это за велосипед? Жиденький – ни рожи, ни кожи. Завтра Панфилов вам привезет – давайте-ка задаток.
– Не хочу я Панфилова!
– Ну, как же не хотите! Завтра получите. Прекрасные велосипеды… Колеса, можете представить, совершенно круглые, сам человек почти непьющий, сын околоточным служит. Будете кататься да похваливать. А этот на слом можно.
– Оставьте меня! Пустите… Я не хочу…
– Вот-с. Видите, как просто. Получите квитанцию на задаток. Да… А то – Люкс!..
* * *
Через полчаса я оказался подписчиком двух газет, владельцем велосипеда фирмы Захара Панфилова, обладателем керосиновой кухни и какой-то машины «Истинно-русский самовоз».
– Наша фирма, – говорил, уходя, мой гость, – может предложить вам, что угодно – граммофоны, готовое платье, кондитерские изделия, галантерею, и все это будет не какой-нибудь Жорж Борман, а самое русское, настоящее. Конечно, вас никто не принуждает, но если вы только захотите…
Грозное местоимение
Экс-министр торговли и промышленности Тимирязев объяснил стрельбу в рабочих на Ленских приисках тем, что рабочие предъявили политические требования, – например, чтобы их называли на «вы».
Сумерки окутали все углы фешенебельной квартиры его пр-ва.
Его пр-во – бывший глава министерства – со скучающим видом бродило из одной комнаты в другую, не зная, что с собой делать, куда себя девать.
Наконец счастье улыбнулось ему: в маленькой гостиной за пианино сидела молоденькая гувернантка детей его пр-ва и лениво разбирала какие-то ноты…
– А-а, – сказало, подмигнув, его пр-во. – Вот ты где, славный мышонок! Когда же ты придешь ко мне, а?
Гувернантка неожиданно вскочила и крикнула:
– Это что такое?! Как вы смеете говорить мне «ты»?!
Его пр-во было так изумлено, что даже закачалось.
– Ты? На… ты? А как же тебя еще называть?
– Это безобразие! Прежде всего, прошу называть меня на «вы»!..
Его пр-во побледнело как мертвец и крикнуло:
– Караул! Режут! Спасите, люди! Сюда!
В комнату вбежали жена, слуги.
– В чем дело? Что случилось?
«Наша Конституция – просят не дуть»
С ужасом на лице его пр-во указало пальцем на гувернантку и прохрипело:
– Революционерка!.. Забастовка. Предъявила политическое требование и забастовала.
– Что за вздор? Какое требование?
– Говорит: называйте меня на «вы»!
* * *
С этого началось…
Его пр-во оделось для прогулки и позвонило слугу.
– Что прикажете?
– Тыезд мой готов?
– Чего-с?
– Тыезд, говорю, готов?
– Ты…езд?!
– Вот осел-то! Не буду же я говорить тебе выезд! Ступай, узнай.
– Так точно-с. Тыезд готов.
Его пр-во побагровело.
– Как ты смеешь, негодяй?! Я тебе могу говорить тыезд, но ты должен мне говорить – выезд! Понял? Теперь скажи – какова погодка?
– Хорошая-с, ваше пр-во.
– Солнце еще тысоко?
– Так точно-с, высоко.
– Ну, то-то. Можешь идти.
Спускаясь по лестнице, его пр-во увидело швейцара и заметило ему:
– Почему нос красный? Тыпиваешь, каналья.
– Никак нет.
– То-то. А то я могу тыбрать другого швейцара, не пьяницу. А зачем на лестницу нотый ковер разостлал?
– Это новый-с…
– Я и говорю – нотый. Если не снимешь – завтра же тыгоню.
Потом, усевшись в экипаж, его пр-во завело разговор с кучером.
– Шапка у тебя, брат, потертая. Придется шить новую.
– Так точно.
– Я думаю, тыдра на шапку хорошо будет?
– А не знаю, ваше пр-во. Такого я меха и не слышал.
– Как не слышал? Обыкновенный мех.
– Не знаем. Выдра действительно есть.
– Вот дерево-то, – пожало плечами его пр-во. – Для тебя, может быть, выдра, а для меня тыдра.
– Оно можно бы и выдру поставить.
– Если не найдем тыдры – можно и тыхухоль… А?
Кучер вздохнул и покорно согласился:
– Можно и тыхухоль.
– Дурак, какой он для тебя тыхухоль. Разговаривать не умеешь?!
* * *
Прогуливаясь по стрелке и греясь на солнышке, его пр-во думало:
«Скоро тыборы в Думу. Кого-то они тыберут? Во что тыльется народная воля?.. Уты, прежние времена прошли, – когда можно было тыдрать мужика и тыбить у него из головы эту самую «народную волю».
Увлеченное этими невеселыми мыслями, его пр-во не заметило, как толкнуло какого-то прохожего и наступило ему на ногу.
– Ой! Послушайте, нельзя ли поосторожнее…
– Извини, голубчик, – сказало его пр-во. – Я не заметил твоей ноги.
– Прошу вас, – раздражительно воскликнул незнакомец, – называть меня на «вы»!
– Ш-што-с? Предъявление требований?! Политических?! Забастовка? Баррикады?
Его пр-во выхватило револьвер и скомандовало:
– Пли!
Потом, сжалившись над упавшим от