Ознакомительный фрагмент
я отправляю ей воздушный поцелуй.— Пойдемте, Ром, Яр, нам еще в банк тащиться.
Едва пристегиваю мальчиков и усаживаюсь в машину сама, звонит Ростик. Муж.
— Родной, привет, ты на громкой. Дети рядом и не спят. — Я врубаю задний ход.
— Привет, Лучик. Пацаны, приветствую! Как настрой?
Ростик быстро нашел общий язык с моими сыновьями, и, наверное, это мне в нем понравилось больше всего. А еще он из прекрасной семьи, далекой от мира криминала, подпольных боев и теневых схем, из-за которых всаживают пули промеж глаз.
Ростислав отдыхал в нашем отеле с девушкой, мы познакомились в том же формате, в каком я обычно знакомлюсь со всеми проживающими. Спустя месяц он с ней расстался, а спустя еще три — приехал снова и снял самый дорогой номер.
Я еще подумала: «Что за придурок приезжает в такой холод, да еще и на месяц?» Гостиница была совершенно пустой. Конечно, мы познакомились еще раз.
Зачем Ростику девица с подозрительным прошлым и близнецами в придачу? У него самого есть дочь, и больше детей он не хочет категорически.
За болтовней с мужем время летит незаметно, мы обсуждаем дела, ближайшие планы.
Трасса свободная, я жму газ… И упускаю момент, когда Рома и Яр начинают клевать носами. Едва подъезжаю к городу, оба сопят. Готовенькие.
Ну что делать? Я улыбаюсь, растрогавшись. Такие славные, и так тихо. Будить жалко.
Промаявшись пару минут у здания банка, решаю все же сделать крюк и выпить кофе.
Пока стою возле экспресс-окна ресторана быстрого питания, мимоходом продумываю, что приготовить на ужин. Хочется чего-то особенного. Ростик уже неделю на объекте, мы давно не виделись.
Получив заказ, я ищу место на парковке. Взгляд цепляется за мерседес, точно такой же, как достался мне в наследство от Адама. Непроизвольно, от скуки разглядываю машину.
Водитель — мужчина лет тридцати пяти. Темные волосы собраны в аккуратный пучок, небольшая ухоженная борода, прямой нос.
Боже… Сердце сжимается, и я, почти не осознавая своих действий, трогаюсь с места, чтобы поравняться.
Глава 2
Мерседес медленно катится к светофору, словно подкрадывается к стоп-линии. Точно так же делал Адам.
Сердце совсем замирает, на спине проступает холодный пот.
Красный мигает. Я понимаю, что вот-вот упущу шанс заглянуть в салон, и резко давлю на газ.
Зеленый свет!
Мерс срывается с места, и я, словно ополоумев, стартую за ним.
Нас разделяет не к месту вклинившийся «фокус», и это злит. В ушах гул, будто кровь забила барабанные перепонки. Как похож… Господи, как же похож. Нельзя потерять эту машину.
Впереди железнодорожные пути. Шлагбаум опускается, и Мерс снова неспешно катится. Едва тормозит. Я стискиваю руль, стоя за фордом.
Стук сердца отдается в ушах. Голова кружится. Приближается поезд.
От нетерпения нервно стучу ногой по педали. Оглядываюсь, пытаясь понять, безопасно ли будет прокатиться по обочине.
Поезд длинный.
Я не выдерживаю и выскакиваю на улицу. Подбегаю к водительской двери Мерса. Сердце колошматит. Грохот вагонов перекрывает все звуки.
Взгляд цепляется за мужской профиль, и на грани истерики я стучу в окно.
Мужчина растерянно поворачивает голову, рядом с ним — женщина с такими же огромными, удивленными глазами. Волна стыда накрывает с головой.
Не он.
Не он, разумеется. Потому что его больше нет. Жар ударяет в щеки. Мужчина опускает стекло, а у меня нет сил даже придумать байку.
— Простите, обозналась, — говорю я и возвращаюсь в свою машину.
Пару секунд я слушаю поезд.
Шлагбаум поднимается, и объект моей охоты спокойно едет дальше. В свою прекрасную жизнь, видимо. А я сворачиваю на первом же перекрестке и паркуюсь у какого-то гаража.
Вдох-выдох.
Пальцы болят — так сильно сжимала.
Я отрываю их от руля и разглядываю. Белые аж. Неприятно покалывает.
Закрываю глаза.
«Я думала, ты меня бросил».
«Ты с ума сошла?»
Голос Адама звучит в ушах так отчетливо, будто я слышу его наяву. Теперь болезненные покалывания по всему телу. Перед глазами темнеет.
Его больше нет. Нет. И никогда, боже, никогда не будет.
Я хватаю Ромкину толстовку и прижимаю ко рту. Сознательно затыкаю себя кляпом, стискиваю ткань зубами и кричу. Беззвучно кричу от боли и ужаса.
Его нет. Совсем нигде нет.
Я закатываюсь в немой истерике. Плечи опускаются под тяжестью нахлынувшего горя. Пополам сгибает, и я падаю на пассажирское сиденье, утыкаюсь лицом в детскую кофточку и глухо рыдаю, стараясь не всхлипывать. Не разбудить. Не напугать.
Горе — страшно. На него жутко смотреть, невыносимо рядом с ним находиться. Справляться? Справляться я, кажется, так и не научилась.
Почему ты ушел? Почему именно ты?!
Как горько. Как ужасно горько без тебя. Как же я без тебя, родной мой, хороший?.. На секунду подумала, что это ты. Что жив. И размотало опять.
А как не думать? Как мне не думать и не надеяться? Я, дура у тебя болезная, после всех доказательств продолжаю сомневаться.
Взрослая же. Мать двоих детей. Бизнесом занимаюсь.
Адам. Боже мой. Адам.
«Ты с ума сошла?» — Его голос эхом бьется в висках, разносится по нервным окончаниям.
Возмутился тогда после боя, что решила, будто бросил меня. Не сдержал свое слово, хотя обещал защитить и из беды вытащить. Он так искренне тогда возмутился, к груди прижал. Крепко прижал. Избитый был, агрессивный, а больно не сделал. Просто согрел. В бои эти полез, чтобы меня спасти. А я ведь, когда арестовывали, подумала, что он от меня отказался. Привыкла, что все меня бросают, предают, уходят. Вот и Адам тоже. А он: «С ума сошла?» И я поверила. Поверила, что он всегда будет. Будет в этом отеле, будет в моей жизни, такой сложный и такой понятный одновременно. Я ему поверила тогда.
«Да как ты мог, Адам?! — тихо вою я в кофточку нашего сынишки. — Как ты мог уйти, когда у тебя была я? Твоя девочка, глупая и беззащитная. Почему ты не предвидел угрозу?»
Писк позади резко приводит в чувства. Обрушивает на меня реальность.
В ушах шумит, в груди больно.
Я так сильно плакала, что не сразу могу теперь остановиться.
Рома проснулся — узнаю по интонациям.
Он мой старшенький.
Я стараюсь дышать размеренно.
Сейчас, малыш, сейчас мама будет. Сейчас мама включится. Еще пару секунд, маленький.
Аж знобит, надо же. Глазам поверила, показалось, что это Адам. Я поспешно размазываю по лицу соленые слезы.
Мама уже почти с тобой.
Кожу неприятно стягивает, но это ерунда. Беру бутылку с водой, пью.
Рома болтает на своем,