Яр Серебров
Володарь железного града
Пролог
Окружившие небольшой пляж селяне с ужасом взирали на тела утопленников. Водоходы который день шерстили дно реки, а мужики с баграми подымали оттуда всё, чему тама лежать не положено.
— У броне. Торопилися видать, тати, — Тихон наклонился к ране, откинул одежду и внимательно осмотрел рез. — Искусный вой бил, сразу Алёшенька наш смертушку обрёл.
Воевода же, подойдя ближе ударил мертвеца ногой в бок и со злобой сплюнул.
— Змий подколодный! Что тебе посулили? Златые горы али жизнь вечную? Чтобы тебе в Нави покой не обрести, чтоб Смородина-река забрала, чтоб… Клятву на крови порушил, и за что!
Вои едва увели от утопленника разгоряченного воеводу. Владислав Мечиславович был сам на себя не похож. Рвал и метал, не находя себе место. Весть о произошедшем с воспитанником дошла до него на третий день. Истома, один из мальцов батрачившем при водоходе, в момент нападения был на берегу и успел спрятаться в камышах, рассмотрев в деталях измену. И нет бы сообщить тихо старшинам, дурак раструбил чёрную весть на весь острожек, посеяв панику.
Беспорядки воевода задавил, но тень на его дружину легла тяжкая.
— На каркайте, дурни! — говаривал он подходившим к нему батракам. — Нашего Мстислава Сергеевича тако просто живота не лишить! Вона, в прошлый раз усе почитали его убиенным и што? За работу, живо!
На людях он хорохорился, но надежды оставалось всё меньше и меньше. Нашли упрятанный водоход, мужиков и почивших воев из охраны князя, но не его самого. Лишь надежда на то, что его взяли в полон, грела старика. Мстислав был ему как родной. Свою семью Вячеслав потерял много лет назад, когда Литва, победив в битве при Ирпене, зорила Брянское княжество, и все свои родительские чувства вложил в княжича, хотя и в весьма своеобразной форме. Не раз говаривал воспитаннику: «Слишком широко шагаешь, слишком резво головы боярские летят». Не слушал. А сейчас, сейчас ему лишь оставалось сделать лицо кирпичом и держать ходивший ходуном острожек. С тех пор как князь стал чудным и стал якшаться с чёрным людом многое поменялось в головах, возвращения прежних времён не хотели и потому работали засучив рукава…
* * *
Туманная мгла безвременья отошла как-то резко, разом. Бах и я, машинально пытаюсь вздохнуть, вот только вместо живительного кислорода рот заполнился гнилой болотной водою. Дернулся вверх оттолкнувшись, ноги по колено ушли в ил, но силы хватило чтобы пробиться сквозь переплетение веток и прошлогодних трав. Глубина то смешная оказалась, метра не будет. Продравшись сквозь бурелом и кусты на чистый берег, я откинулся на спину тяжело дыша. Сил не было, руки, некогда крепкие и налитые жизнью, походили на бесформенные сосиски, ощущение было такое, будто за шкирку прямо из-за операционного стола в это болото выкинули.
Стой! Операция-раны-кровь. Возникшие ассоциации вернули пласт памяти, и я разом вспомнил, всё. Но рана была смертельная! С таким не живут… Рука потянулась к ключице и… ничего. Едва ощущаемый, бледный шрамик. Поднял руку, сжала-разжал пальцы, покрутил — работает. А что если?
Посох был на месте, во только обычно яркие руны едва заметны. Чуть видимые глазу сполохи, словно кляксы бесформенные.
— Выходит, это ты? — спросил я предмет в моих руках.
А какие варианты? После переноса в другой мир меня трудно чем-либо удивить.
— Что же ты такое? Неизвестное устройство высокоразвитой цивилизации или я, чем чёрт не шутит, попал в какой-то магический мир?
Опять загадки.
Солнце жарило неимоверно. Осмотревшись и походив в округе, место распознал, дельта Жертвенки. Непонятно, как меня занесло за десять километров и вообще ничего не понятно… Через пару часов ожидания на берегу встретил спускающийся из верховий Неручя водоход с глиной и мужиков, поделившихся последними вестями. Про нападение они ничего не знали, но… оказалось, что на дворе 26 червня и одиннадцать дней я провёл… На дне реки! Бред какой-то. Голову забивать не стал, но плясать буду от обратного. Высажусь пораньше, узнаю ситуацию, а потом уже буду выдумывать версию, как всё своим людям объяснить.
* * *
Иаков торопился к митрополиту. В Орде у князя Семёна что-то не клеилось, и владыка лично решил ехать в Сарай «разрулить» ситуацию. Бесноватый княжич так взбаламутил тихую заводь Руси, что волны докатились до самого царя Озбека.
— Владыко! — Иаков приложился к протянутой руке.
— Вижу, сын мой, благодать на твоём челе, — митрополит окрестил собеседника. — С добрыми ли вестями прибыл?
— С божией помощью одолели колдуна! — выпалил как на духу Иаков.
Владыко выразительно поднял бровь:
— В Неручи упокоили? А пошто тело еретика не свезли?
— Прости, Владыко, упустили, — Иаков развёл руками. — Милон топорно сработал, — торопливо добавил служка.
— Милон? Сей вой прежде нас не подводил, — митрополит задумался. — Ежели тело князя служки найдут, тянуть время будут.
— Отчего?
— Наследников княжич не имел, посему удел отходит обратно, дяде. Н-да. Тяжко полон забрать, без церковного суда.
— А ежели его еретиком объявить и от церквы отлучить?
— А толку. Ряд, не подкреплённый силой, мало что стоит. Едва князья и Товлубий прознают про смерть княжича, поспешат своё взяд забрать. Ладно, сие ужо не твоя забота. Не наследил тама?
— Нее, усе концы в воду. Сводник кормит рыб, а вои Милона ушли окольными путями в Карачаевские земли.
— Добро коли так!
Глава 1
Магнус II Эрикссон по кличке Смек официально правил обьёдиненным королевством с трёх лет. Избалованный с детства сладкой жизнью, к двадцати семи годам король умудрился профукать, в бесконечных пирах, накопленную дедом казну и остался на бобах. Мало того, продвигая вперёд людей низких и лебезящих, фаворитов, вызывал сильнейшее недовольство старого дворянства, что уже вылилось в крупный заговор. В прошлый раз ему повезло, но это не могло длиться вечно. Сидя на высоком троне, король грустил. Магнус, будучи неглупым человеком прекрасно понимал, что происходит, но сделать уже ничего не мог, да и не хотел. Не было в нём того стального стрежня, что имелся в его предках.
— Ваше величество! — Эрик, новый фаворит подошёл с притворным полупоклоном. — Вы так грустны, словно горькой редьки съели. Может Бургундского⁈ И мы пригласим чудесную Бригитту, а? Она так ждёт, так ждёт. Который день мне прохода не даёт, только и спрашивает…
— Стоить мне подумать о троллях, как они тут же появляются. Сгинь, чучело!
— Магнус, ты несносный. А ведь я к тебе с