Он выбрал первое.
И она ушла в шесть утра.
И не пришла.
И он пошёл к ней.
И она сказала:
– Что это за еврейское решение?
И он ударил её по лицу.
И она упала ему на грудь и расплакалась.
И он заплакал.
И он обрадовался.
И тогда она отстранилась и сказала:
– Всё! Уйди!
История вкратце
Я с мужчиной познакомилась. Врач. Очень симпатичный. Ухаживал. Встречались. Решили пожениться.
Вызвал по телефону маму из Киева и папу. Они со мной говорили. Поздравляли.
К его товарищу ходили, отмечали.
Он мне подарок сделал. Цепочку золотую.
Должны были встретиться.
Десятого – нет его.
Я подождала пару дней.
Пошла к его тётке, где он живёт. Куда он меня тысячу раз приглашал. Там ни тётки, ни его никогда не было.
На работу пошла в госпиталь. Куда я его провожала. И куда он при мне входил. Там такого никогда не было.
Мне говорят, может быть, он просто хотел…
Так он меня пальцем не тронул.
Пошла к товарищу, где мы его день рождения гуляли. Товарища нет и никогда там не было.
Вот загадка.
Если он, допустим, шпион. Так чего от меня хотел узнать?
Я в детском саду работаю.
Я ему всё-всё про наш детсад рассказала. Может, не надо было.
Я позвонила в Киев по телефону, по которому он звонил. Там его мамы нет и никогда не было.
Цепочка настоящая, золото 583-й пробы.
В квартире, где я жила, я действительно живу.
Всё, что касалось меня, никуда не исчезло.
Всё, что связано с ним, – пропало навсегда.
Какие всё-таки мужчины сволочи.
Вот начиная просто с трёх лет. Тьфу! Извините.
Больничный коридор
Две медсестры
– Вы такая нервная.
– Я не нервная!
– Нет, вы нервная!
– Я не нервная!
– Вы нервная!
– А вы не нервная?
– Я не нервная.
– А чего же вы кричите?
– Я кричу?
– Да, вы кричите!
– Я кричу?
– Вот вы кричите!
– Я… кричу?
– Вот-вот-вот кричите! И всё!
– Это вы с криком меня спросили. Вы просто крикнули, что я кричу. Жутким криком крикнули.
– Я не крикнула.
– А чего же я вздрогнула?
– Потому что вы нервная.
– Это я нервная?
– Да, вы нервная. Вы вздрагиваете даже в темноте. Вы издёрганная и истеричная.
– Это потому, что вы кричите.
– А я вот сейчас шёпотом: «Вы нервная, как собака-шпиц».
– И я шёпотом: «Я не нервная. А ты нервная. Как жеребец на переезде, куриный помёт».
– Ты меня на «ты»?
– А на что ещё тебя?! Кто ещё тебе «ты» скажет? Кроме меня, шёпотом правду в рожу-мать?
– Видите, вы сами себя заводите. Вы – псих-канцероген.
– А хочешь, я вцеплюсь тебе в волосы, что на роже твоей растут?
– Нет.
– Почему?
– Ты спросила. Я ответила.
– Тогда я тебе вырву нос.
– А я тебе выдавлю глаз.
– Ты кричишь?
– Нет. Просто выдавлю, и всё.
– Даже дотронуться не успеешь, психованная клизма.
– Это я клизма?
– Психованная! Посмотри в зеркало. Если доживёшь до него. Что ты увидишь? Рожа красная. Шея, как аккордеон. Зубы шатаются, как клавиши.
– Зачем же мне в зеркало смотреть? Вот оно передо мной. Клизма психованная развесная. Патлы торчат, нос облез, изо рта разит болотом. Зубов сейчас не будет.
– Тебя когда в последний раз стулом огревали?
– Была одна покойница. Увлеклась. Всем классом хоронили.
– Вторая будет. Сейчас будет. Вот я сейчас на твоей роже большое удовольствие получу.
– Только дотронься – вырву педикюр. Вот смотри.
– Та!
– Та!
– Та!
– Та!
– Та!
– Та. А-а-а-а-а-а-а!
– И это всё?!
– Нет.
– Та-та-та-та! Вот теперь всё.
– Нет, не всё! Та-та-та! Вот теперь всё!
– Ошибаешь… Та-та-та… Вот где всё! Вот где всё!
– Нет – вот где, вот где, вот где!..
– За всё! За ведро, за два матраца и вот это за низкую температуру в коридоре. Да и за седуксен из реанимации. Эх!
– А-а-а-а…
– За перевязочные материалы. Эх!
– А-а-а-а…
– За физраствор!
– А-а-а-а…
– Вот теперь всё!
– Ошибаешься… Эх! Эх! Вот где всё!.. Вот где всё!..
Входит врач с санитаром:
– Давай в перевязочную. Веди их. Только халаты с них сними. Уже третья драка. Правда, они друг друга перевязывают. Так что мы не вмешиваемся. Очень опытные работники.
Мы отдыхали с женой в санатории.
Всё расписано по минутам.
В 8.30 – завтрак.
В 10.00 – она идёт на процедуры – я ей верю.
В 9.00 – я уезжаю в город.
Она мне верит.
В 13.00 – обед.
В 14.00 – я иду на процедуры.
Она мне верит.
У неё сон.
Я ей верю.
Вечером я ей говорю, что неважно себя чувствую – мне необходимо потанцевать.
– Иди!
Всё верит.
Она:
– Я посмотрю телевизор у друзей.
– Иди! Смотри!
Какие тут друзья – мы тут пару дней как приехали.
Но раз есть друзья – иди.
Доверие – раз.
Отпуск – два.
Это ж пока мы друг друга уговорили вместе поехать.
Годы шли навстречу.
Всегда по отдельности.
Недоверие…
Сейчас опять всё в порядке.
Ушла – верю.
Вернулась – верю.
А что делать?
Нет больше никого у меня.
Значит, верю.
В многоквартирном доме поздно вечером стук в дверь.
К кому-то стучат.
Хотя у всех звонки.
Наконец одна соседка выглянула.
А это лифт застрял.
Там три женщины по пояс.
Одна закричала:
– Девушка, потушите плиту, я там картошку поставила. Вот мои ключи.
Другая кричит:
– Девушка, там дочка моя, проверьте, пожалуйста.
Третья с мусорным ведром.
Сидели полночи по пояс между этажами.
Приехала бригада, крючками открыли.
Вытаскивали.
Девочка вертелась, пока маму вытаскивали:
– Дядя, а у нас ещё вода не идёт.
Дядя вытащил её маму:
– Ты что, не понимаешь, кто я? Я слесарь, а не твой папа.
– У нас папы нет, – сказала мама.
– Хорошо, я загляну.
Теперь он живёт у них. И лифт работает, и вода идёт.
Но он грустный приходит.
Она сказала мне:
– Я сделала стрижку. Куда пойдём?
Я задумался в тупик.
Ну, действительно.
Она сделала стрижку.
Не для меня же.
Кому-то же надо.
Как с такой радостью дома сидеть?
А куда идти?
Кино?.. Кто там в темноте увидит?
Театр? Тоже темно, антракты маленькие.
Единственное спасение – скандал:
– Почему ты меня не предупредила? До каких пор это будет? Что я теперь…
– Может, в ресторан?
– Сколько стрижка стоила?.. Ого! Ещё ресторан!.. Где-нибудь пешком пройдёмся.
Всё! Я без кепки, лысый, маленький. Рядом вот