— Я не… — Настя растерянно повернулась ко мне.
— Пользуйся случаем, — я криво усмехнулся. — У тебя появляется уникальный шанс убраться отсюда, как только его высочество окончательно поправится в физическом и магическом плане и сможет самостоятельно защитить себя и молодую жену.
— Я подумаю, — тихо ответила Настя.
— Подумай, а тебе всё-таки желательно подняться и лечь, — я повернулся к Дмитрию. — Уж один раз ты сможешь преодолеть эту жуть, названную по недоразумению лестницей. Заодно проверим, не пострадал ли у тебя вестибулярный аппарат, потому что я всё ещё не уверен, что ты не ударился обо что-нибудь головой, — и я весьма выразительно посмотрел на Ольгу. Теперь сестра украдкой показала мне кулак. Правильно, за счастье надо бороться, иначе оно будет пресным.
Телефонный звонок заставил всех нас вздрогнуть. Я возвёл взгляд к потолку и медленно сосчитал до десяти, после чего прошёл мимо Дмитрия и взял трубку.
— Давыдов. Что у вас? — проговорил я устало.
— У нас какая-то странная аритмия, Денис Викторович, — прозвучал в трубке голос Саши.
— Опять? — я почувствовал, как теперь уже моё сердце на мгновение замерло и ухнуло куда-то в живот.
— Нет, здесь что-то другое, — голос Саши звучал сосредоточенно. — Я не могу объяснить, а сам пациент говорит, что у него вчера болел живот, и, собственно, всё на этом.
— Если у него вчера болел живот, то зачем он тебя сегодня вызвал? — я потёр лоб.
— Понятия не имею, но живот вроде бы спокойный, а вот с сердцем чёрт знает что творится.
— Высылай машину, — я уже понял, что надо смотреть, что там с пациентом, потому что по телефону обругать можно, а вот отлюбить никак нельзя.
— Так я выслал, Димка уже должен подъезжать, — ответил Саша, и я опустил трубку на аппарат.
— Денис, — тихо сказала Настя. Я поднял взгляд, а она указала на мой значок. Опустив глаза, я увидел, что он полыхает зелёным. Что за…
— Так, я побежал. Похоже, у пациента аритмия куда хуже, чем предположил Саша, — и я выбежал из дома, сразу же направляясь к подъехавшей машине. Нужно было торопиться, потому что значок продолжал гореть зелёным огнём, и это могло означать только одно: дело плохо.
* * *
— Но почему это должен сделать Велиал? — Асмодей поднялся с кресла, опираясь на столешницу обеими ладонями. Разговор с Люцифером явно шёл не по накатанному сценарию, и что такое субординация все, мягко говоря, уже давно забыли.
— Потому что свой шанс ты благополучно просрал! — не остался в долгу Люцифер, тоже вскакивая со своего места. То, что происходило сейчас в кабинете Асмодея, невозможно было назвать обычным совещанием. После встречи с Гавриилом и его крылатой командой настроение у всей верхушки Адской канцелярии было не слишком радужным.
— Но Велиал ослушался твоего приказа, — прошипел Асмодей, глядя на улыбающегося брата, который в это самое время сидел, развалившись на диване, пилкой обрабатывая и без того идеальные ногти на руках.
— Он всегда ослушивается моих приказов, — отмахнулся Владыка Ада и сел в кресло, задумчиво постукивая пальцами по столешнице. — У нас тут война намечается, и Велиал самый подходящий кандидат.
— Он всё испортит. Ты же не просто так держишь его взаперти, — попытался воззвать к голосу разума Люцифера Асмодей.
— Он единственный обладает специфическими навыками, — нахмурился Люцифер. Ему тоже не особо нравилось, что придётся оставлять непутёвого братца на земле практически без присмотра, но другого выхода он не видел.
— Я вам не мешаю? Я вообще-то тут! — скривился Велиал, поднимаясь на ноги.
— Нет, не мешаешь, — хором гаркнули оба, даже не повернув головы в его сторону.
— Лук Небес был создан специально для Велиала, Асмодей. И никто из нас, кроме него, взять в руки его не сможет.
— Хорошо, но если из-за него нашему подопытному будет что-то грозить, я лично обломаю ему крылья, — нехотя согласился Асмодей, просчитывая варианты.
— Кстати, об этом, — пристально посмотрел в глаза хозяину кабинета Люцифер. — Я слегка подкорректировал планы в отношении него. Думаю, что нужно немного ускориться, раз уж пошли такие разговоры с Небесами.
Глава 2
К больнице подъехали, когда уже было темно. Я вошёл в приёмный покой и увидел спешащего мне навстречу Сашу. Похоже, его куда-то вызвали, и он ждал, когда подъедет машина.
— Почему все самые сложные случаи всегда случаются ночью? — спросил я фельдшера, остановившегося рядом со мной.
— Это на самом деле философский вопрос, требующий глубокого осмысления и не меньше бутылки на брата, — ответил Саша, задумавшись.
— Мне надо что-то ещё знать про пациента? — я посмотрел в сторону приёмника.
— Он выпивает, — ответил Саша. — Часто и много. Но вот сейчас трезвый.
— Аритмия может быть следствием того, что он как раз трезвый, — я невольно нахмурился.
— Может, — Саша пожал плечами. — А может быть, он как раз неделю назад хлебнул что-то подешевле и малосовместимое с жизнью. У него же неделю назад живот вроде бы болел. Мне он не признался в том, что пил. Может, вам признается?
— Возможно, — я снова посмотрел на него. — А ты куда?
— Да баба Клава Звягинцева вызвала для своей еженедельной дозы клофелина, — он усмехнулся. — Танька вам поможет, а там и я вернусь.
— Что за баба Клава? — я откровенно тянул время. Мне не хотелось идти к пациенту. Наверное, моя задница чувствовала, что с ним что-то не так, и настойчиво отговаривала вмешиваться. Только змея, зараза такая, продолжала светиться ярким светом, привлекая внимание.
— Да есть тут у нас бабка. Никаких таблеток не признаёт и каждую неделю вызывает, чтобы её клофелином ширнули, — Саша закатил глаза.
— А что ей мешает хотя бы клофелин пить в таблетках? — я помассировал затылок. Башка болит, надо бы тоже давление измерить.
— Вера не позволяет, — заговорщицки проговорил фельдшер, наклоняясь ко мне. — Вы бы шли уже к Баранову, Денис Викторович, — сказал он нормальным тоном, выпрямляясь. — А то змея никак не утихомирится. Хоть Славик и не жалуется особо