От Михайловского замка экскурсионная группа под предводительством карлика двинулась к Мраморному дворцу на набережной Невы. Туда шли через Марсово поле. На открытом пространстве ненастье ощущалось сильнее. Дождь усиливался, а порывы ветра выламывали зонты. Вокруг было пустынно. В такую погоду, с учетом субботы, полагалось сидеть дома под пледом, с чайком, смотреть хороший фильм или читать интересную книгу. Но заплатившие за экскурсию туристы героически продолжали путь.
Во дворе Мраморного дворца, где стоял памятник Александру III, было чуть спокойнее, ветер крутился снаружи, на набережной Невы. Памятник поражал своей неуклюжестью. Грузный человек в папахе, сидящий на толстозадом жеребце с обрубленном хвостом, ничем не напоминал царя.
— Заказчиком памятника был сын Александра III, Николай II, наш последний император. Открытие монумента состоялось в 1909 году. Сначала он стоял у Московского вокзала, тогда Николаевского. Собственно, памятник был посвящен императору как основателю великого сибирского пути, о чем имелась надпись на трехметровом постаменте. Вы видите, что от постамента ничего не осталось, его камни ушли на бюсты советских героев и памятник Римскому-Корсакову. Но сам Александр III выстоял и оказался крепче бомбы, которая попала в него во время войны. Так что судьба у него непростая. Пойдемте, спрячемся вон там. Я расскажу вам вторую сказку.
Сказка вторая. О любви и судьбе.
Жил-был князь Петр Трубецкой. Служил он дипломатом. Как-то послал его император Александр II во Флоренцию с важным делом. Попрощался Петр с женой и отправился в путь. В Италии он повстречал молодую американку и тут же влюбился. Голову потерял или, как говорят за океаном, «fool in love». Она чудесно играла на пианино и прекрасно пела. Петр решил, что Ада, так ее звали, его судьба. Узнав об этом, Александр II запретил ему возвращаться на родину, чтобы не допустить в родное отечество дух разврата. Но князь не огорчился.
Он построил огромную виллу, назвал ее именем любимой женщины, а она родила ему троих сыновей. Среднего звали Павел, или Паоло на итальянский манер. Мальчик стал скульптором и создал памятник Александру III, сыну императора, который выгнал его отца из России.
Паоло хотел показать великую русскую мощь. Александр III как никто подходил для этого замысла. Он имел исполинский рост, крепкое тело, голыми руками ломал монеты и гнул подковы, любил жену и детей, вел скромный образ жизни. Частенько его видели в старом мундире и солдатских сапогах. На сэкономленные деньги он накупил столько картин, что пришлось открыть Русский музей.
Паоло остался доволен результатом, но памятник многим не понравился. Как его только не обзывали. По городу гуляли стишки: «Стоит на площади комод, на комоде — бегемот, на бегемоте — обормот, на обормоте — шапка». Памятник даже хотели сослать в Сибирь. Но за него вступилась жена Александра III, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Ей нравилось портретное сходство с любимым мужем. Она знала его именно таким. Судьбы людей и памятников часто определяет любовь.
Пока туристы стояли под аркой, дождь превратился в ливень. Вихри ветра залетали даже в укрытие, обливая собравшихся колючими каплями. Саша продрог до костей. Его начала бить дрожь.
— В такую погоду до следующих императоров мы не дойдем, — сказал карлик. — Предлагаю собраться здесь в следующую субботу и продолжить экскурсию.
Все согласились. Несколько человек вышли из-под укрытия, другие не решились, собираясь переждать ливень. Карлик постоял немного со всеми, а потом тоже вышел под дождь. Саша бросился за ним, на ходу снимая дождевик.
— Возьмите, — крикнул он.
— Оставьте. Отдадите в субботу.
— Мне нужно с вами поговорить.
Карлик остановился. Посмотрел на него внимательно и сказал:
— Пойдемте.
Они быстро пошли по Миллионной улице, насколько позволяли дождь и ветер. Сказочник заметно прихрамывал. Он привел Сашу в кафе неподалеку. В полуподвальном помещении было тепло и полно народу. К ним подошел официант и провел к стойке. Только там оставалось два пустых места. Карлик с трудом влез на высокий крутящийся стул.
— Возьмите глинтвейн. Он здесь отличный, — посоветовал он. — Вам нужно согреться. Я тоже, пожалуй, возьму.
Саша кивнул. От холода у него свело челюсти и всего потряхивало. Напиток оказался вкусным и обжигающим. Внутри немного потеплело.
— О чем вы хотели поговорить? — спросил карлик.
— Три дня назад, в среду вечером, я видел вас на Пикаловом мосту.
— Да, я там был.
— Возле вас стояла девушка в черной кепке и очках, с длинными черными волосами. Она была на экскурсии?
— Я хорошо запоминаю людей. Такой среди моей группы не было.
— Как? — крикнул Саша и соскочил со стула.
— Тише, тише. Что с вами?
— Но она ведь стояла вместе с вами.
— Там всегда полно народа. Туда автобусами людей привозят.
— Вы мне махали с моста.
— Что в этом удивительного? Это обычное дело — приветствовать пассажиров на кораблике. Разве вы так никогда не делали?
— Вы написали, что ждете меня…
— Я всем так пишу.
— Вы мне дали плащ.
— Слушайте, не пойму, к чему вы клоните? Экскурсии — мой хлеб. Я забочусь о туристах. У меня в рюкзаке всегда несколько плащей. Приезжие не знают, как изменчива у нас погода. Это петербуржцы — метеорологические фокусники. Раз — зонт, два — теплая кофта, три — куртка с капюшоном. Странно, что вы вышли из дома без зонта. Или вы приезжий?
Саша помотал головой.
— Езжайте-ка домой. Вам нужно отогреться.
— Да, вы правы. Простите. Я ошибся. Очень сильно ошибся…
Саша подозвал официанта, попросил принести чек.
— Что это за девушка, которую вы ищете? — спросил карлик.
— Не имеет значения.
Саша расплатился и ушел из кафе. Мелькнула мысль вызвать такси, но он махнул рукой и побрел к метро. Погода не унималась. Порывистый ветер превращал дождь в потоки колючей воды. Но ему было все равно.
Дома первым делом залез под горячий душ, потом выпил чашку обжигающего чая. Несмотря на все эти меры, к вечеру запершило горло, заложило нос и заломило тело. Он порылся в бабушкиных лекарствах. Нашел только просроченный аспирин. Она не любила таблетки. Сейчас бы развела бурную деятельность. Заставила бы Сашу подышать над картошкой, растереть ноги спиртом и надеть шерстяные носки, напоила бы горячим молоком с содой, сливочным маслом и медом. Саша усмехнулся и вздохнул.
Молока у него не оказалось, зато нашелся спирт. Он налил немного в стакан, разбавил водой и выпил, поморщившись и крякнув. Затем натер ноги и надел шерстяные носки, а еще разыскал в шкафу плюшевую пижаму, которую бабуля подарила в прошлом году. Болеть ему было нельзя. Так и