Гермиона и Перси застыли на пороге. Рон только переводил взгляд со своей невесты на лучшего друга.
— А потом ты вернешь им память. Если вернешь… Я уже не уверен, — продолжил Гарри. — Я бы поехал за ними сразу же, как все закончилось. Не терял бы ни дня… Так вот. Ты им вернешь память. И они узнают, что ты с ними сделала. Но игры с их разумом — ладно. Может они тебя поймут. Но ты осознаешь, что твои родители потеряли работу и постоянных клиентов, когда резко уехали? Они не общались с друзьями все это время. И они не смогут вернуться в страну, ведь их дочь продала дом, в котором они жили, ради свадьбы, на которою их даже не собирались позвать, как я понимаю.
Гермиона стояла красная, как рак. Рон явно смутился, но помалкивал.
— И ты еще будешь мне говорить, что я должен или не должен делать? — тихо уточнил юноша.
— Гарри, ты перегибаешь палку, — прошипела Гермиона.
— Разве? — искренне удивился юноша. — В чем?
Подруга промолчала, но продолжила сверлить Гарри злым взглядом. Поттер же отчетливо понял, что их дружба, длившаяся почти половину жизни, вот-вот закончится. Они трое — он, Рон, Гермиона — выросли. Прежде у них были общие цели, общие стремления, но тот этап закончился. Вот только если он это понял и готов отпустить этих людей, то они — нет.
Это в школе, до смерти, в совершенно другой жизни, Гарри мог смиренно слушаться Грейнджер и подстраиваться под Уизли. Тогда он хотел иметь друзей и был готов стать таким, каким они были готовы его терпеть. Но с тех пор многое минуло. И его терпение, покладистость… а может и глупость остались в той жизни. В этой же Гарри видел, что друзьями с Роном и Герми его сделала не схожесть характеров, а боязнь одиночества. Сами же по себе они разные люди. Настолько разные, что в будущем вряд ли смогут хотя бы просто общаться.
Возможно, не случись войны, не случись смерти, Гарри как-то попытался бы сохранить эти отношения. Но смерть все расставила на свои места, развеяла иллюзии и самовнушение.
Не желая продолжать разговор, Гарри огляделся и прошел в гостиную. Гермиона так и осталась стоять у порога, сверля юношу взглядом. Рон хмурился и посматривал на друзей. А Перси, пожав плечами, направился в свою комнату.
— Друг, ты зачем так? — сказал наконец Рон, но явно не ради примирения в золотом трио, просто долг требовал поддержать девушку, а желудок — вернуться на диван в гостиной, к блюду с сэндвичами.
Мысленно фыркнув, Поттер уставился на друзей… возможно, уже бывших друзей. Гермиона молчала и выразительно стреляла глазами, давая понять, что Поттеру нужно начать говорить первым и лучше всего сразу перейти к извинениям. Гарри проигнорировал все знаки и сухо уточнил:
— В чем дело, Гермиона? У тебя проблема с глазами?
Девушка недовольно засопела и решительно заявила:
— Все нормально!
Обстановку разрядил улыбающийся мистер Уизли, вошедший в дом через камин. Пусть его приятель Кингсли стал исполняющим обязанности министра, мистер Уизли все так же работал в Отделе по устранению. Ему даже жалованье не повысили, но его это, похоже, ни капельки не огорчало.
Еще до того, как мистер Уизли поздоровался, вернулись миссис Уизли и Джинни. Гарри заметил, что Джинни выглядела немного расстроенной и бледной, а Молли кидала на Поттера странные взгляды.
— Как Фред? — спросил Рон, таки предпочтя еду своей девушке.
— Сейчас все расскажем, — отмахнулась Молли Уизли. — Гермиона, подогрей воду для чая, дорогуша. Мы сейчас.
Гермиона косо глянула на Поттера, но соизволила махнуть палочкой в сторону кухни. Оттуда тут же раздался грохот, и девушка, выругавшись, кинулась наводить порядок. Гарри мысленно покачал головой.
За год скитаний Грейнджер так и не освоила в должной мере бытовые чары. Даже ее волшебной палочкой у Поттера вышло бы лучше справиться с чарами разогрева.
Довольно скоро вниз вернулись Молли, Артур и Джинни. Видя молчаливое напряжение между бывшими друзьями, Артур попытался разрядить обстановку, позвав за обеденный стол. Молли ловко орудовала на кухне. Джинни, смущенно улыбнувшись Гарри, умчалась помогать матери.
Вскоре стол был накрыт на всех. Даже для Перси выставили чашку, но тот был чем-то занят. К чаю не было ничего, кроме сухого печенья. Гарри, прекрасно знал, что все это значит. У Молли Уизли было два способа выказать свое недовольство: учинить многочасовой скандал и лишить любимой еды. Но орать на Поттера волшебница не имела права и понимала это.
Вот только любимой еды у юноши и не было.
Еще летом перед пятым курсом он задумался над тем, почему Молли Уизли упорно считает его большим любителем своих пирогов с почками и с патокой, но так и не вспомнил ни единой причины для таких выводов. Да, Гарри всегда благодарил за еду и всегда хвалил кулинарные способности миссис Уизли. Но в том же Хогвартсе преспокойно ел абсолютно все, не отдавая предпочтение какому-то конкретному блюду. Жизнь с Дурслями приучила юношу к всеядности.
Обдумывая эту пищевую загадку, Гарри сообразил, что в доме Уизли еда хоть и была довольно вкусной, но готовилась по похожему принципу: мясные обрезки или потроха измельчались и либо тушились с огромным количеством овощей, либо запекались в пирогах. Так что пирог с почками на столе семейства появлялся лишь чуть реже пастушьей запеканки и не был каким-то особенным блюдом.
За своими размышлениями Гарри пропустил начало разговора Гермионы с Джинни.
— Думаю, мы переедем сразу после свадьбы, — рассуждала Грейнджер. — Тогда я успею подготовиться. Экзамены займут неделю. А собеседование у меня в самом конце месяца. А пока… директор МакГонагалл просила помочь с письмами первокурсникам.
Гарри не вникал в дела школы, а