– Кого? За что?
– Всех.
– И чем же я могу наградить – всех?!
– Именами, званиями, грамотами…
– Пойдем, потолкуем, – монарх увлек Мастера за собой подальше от шума и суеты, неожиданно начавшихся вокруг летучего корабля и героев.
Государственный преступник посмотрел им вслед и стал спускаться со стены.
228
228
– Кто она?! – Марья выдернула Емельяна из толпы и прижала к стене дома.
– Кто?
– Та, на которую ты меня променял?! Я тебя ждала!
– Ты про Марфу? Она королевна… – растерялся печник. – А что?
– Так вот почему…
– Нет, нет! Мы действительно любим друг друга. Очень сильно.
– А меня, значит, ты не любишь? И не любил никогда?!
– Я любил тебя другую. И ты любила меня другого. Столько времени прошло! Да и потом, я подозревал, что ты не простая девчонка, внучка лесничихи в красной шапочке. Есть в тебе что-то манящее и отпугивающее одновременно. Честно признаться, я тебя всегда немного боялся.
– Понятно. И сейчас боишься?
– Да.
– Ну, что ж, значит судьба такая. Страх, говорят, может любовь разрушить. Прости меня!
– За что? – удивился Емельян, видя, как наворачиваются слезы на глазах Марьи.
– Я не поняла. Я хотела отомстить. Это я отравила вашего огненного петуха.
– Не совсем. Жив Феня. Немного поостыл, но скоро снова будет как новенький. Но и ты меня прости. Я всю жизнь боялся. Боялся тебя и боялся тебе об этом сказать.
– Ничего, – грустно вздохнула оборотица. – У каждого своя судьба. Наверное, так даже лучше получилось. Теперь у тебя обычная девчонка, хоть и королевских кровей. А у меня необычный муж, даже не лучший, но все же знаменитый, – она робко улыбнулась, – счастья тебе, Емельян-печник!
– И тебе счастья, Марья Патрикеевна!
– Тише ты! Не надо меня по батюшке величать! Он еще не до конца оправился.
229
229
Когда суета и шум на площади немного поутихли, король вновь поднялся на стену. Под стену выехал глашатай на белом коне. Он приложил к губам рог и трижды протрубил.
– Его Величество король Светлой Рыжи подписал указы! Первое! Выдать Ее Высочество королевну Марфу за Емельяна Печника! Второе! Присвоить Емельяну родовое имя! Третье! За выдающиеся заслуги перед государством объявить амнистию опальным, известным под именами Стрелок, Воевода и Волшебник, а также государственному преступнику, известному, как Казначей! И также присвоить им родовые имена! Четвертое! Присвоить герою Нацатаге высшее рыцарское звание паладина и именовать его отныне паладин Нацатага! И последнее! Фабрику героев в городе Героев считать запущенной и принять в экс-плуатацию! – на последнем слове глашатай запнулся и поперхнулся.
– Поздравляю, паладин Нацатага! – хлопнул его по спине Нелюдим. Остальные тоже стали обнимать и хлопать его и Укусику по спине.
– Ну, что ж, давайте знакомиться, – усмехнулся Волшебник.
– Майкл, – представился Стрелок.
– Мойша, – улыбнулся Казначей.
– А я, стало быть, Михайло, – засмущался Воевода.
Волшебник молчал.
– Волшебник, ты чего?
– Меня всю жизнь звали Волшебником, – пожал он плечами.
– И больше никто никак не называл? Даже в детстве?
– У меня было каменное сердце. Детям, которые долго не проживут имен не дают, – грустно вздохнул он. – Хорошая, правда, называла меня Медвежонком, Мишкой. Неуклюж я был.
– Стало быть, и ты Михаил! Забавно выходит. Как же нам быть?
– Придется, видимо, остаться при старых именах, а то ненароком путаница выйдет. Кстати, Волшебник, а ты-то почему оказался бывшим лучшим? Со Стрелком все понятно, с Воеводой – тоже. А про тебя мы ничего толком не знаем.
– Среди чародеев существует жесткая конкуренция. Есть даже тайная таблица рейтинга. Так вот, тот, кто поднимается на верхнюю строчку, считается лучшим. Но на вершине долго удержаться никому не удается. Либо сам уйдешь, либо тебе помогут. Обычно гордость и тщеславие не позволяют магу-чародею добровольно уйти на покой. Так что путь очередного претендента лежит через смерть предыдущего лучшего.
– И ты тоже…? – Казначей не решился закончить.
– Нет. Мне звание лучшего в свое время передала Хорошая-Победа. У нее даже девиз одно время был: только через мой труп! Я отказался переступать через чей бы то ни было труп вообще, вот она и отдала мне звание лучшего. А я даже не просил! Никогда не хотел быть лучшим! Это же значит, что другие на тебя будут равняться и – более того – стараться занять твое место! Так что лучшим я был всего пару минут, пока не оправился от шока. И не отказался.
– Так ты, выходит, не опальный! Тогда, за что же тебе амнистия?
– За компанию. Лучше ты, Казначей, расскажи нам, как это тебя угораздило стать государственным преступником? Такая честь далеко не каждому выпадает. Что ты такого совершил?
– А ничего. Просто любой, связанный с большими деньгами или занимающий ответственный пост – потенциальный государственный преступник. Чтобы не беспокоиться и не терзаться, я решил заранее расставить все точки над ё. Быть настоящим государственным преступником гораздо спокойнее, чем потенциальным, – Казначей выделил это слово, – Ну, и Мастер немного помог.
230
230
Венчание и свадьбу решили не откладывать. Пока Его Величество согласен, надо этим пользоваться. Левонтий едва успел скинуть свою старую монашескую рясу и облачиться в торжественный наряд, когда в церковь толпой повалили гости. На площади вокруг корабля тем временем уже устанавливали столы. Лучший повар Колобаха колдовал над котлами, возле костров суетились помощники. Над углями исходили умопомрачительными ароматами туши быков, поросят, гусей, уток. После венчания люди будут голодны – солнце клонилось к закату.
Укусика и Нацатага