— Будет тебе приказ, сержант, — заверил Потапова Лазарь Селивёрстович, — будут и бумаги… Соответствующие, как ты говоришь. А пока вот, — вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо «мандат» и протянул его комвзода, — ознакомься…
Потапов взял бумагу, осторожно развернул и погрузился в её изучение. По мере чтение его глаза расширялись, а когда он увидел, какими людьми была подписана эта бумага, его глаза и вовсе превратились в два чайных блюдца. Поскольку этот мандат, выданный капитану государственной безопасности Фролову Лазарю Селивёрстовичу и подписанный сразу двумя первыми лицами государства, разрешала держателю сего документа делать буквально всё в государственных интересах.
— Это что, действительно подпись Самого? — свистящим шепотом осведомился Потапов.
— Точно, сержант — угадал! — улыбнулся Фролов. — Это подпись товарища Сталина. Только сегодня утром беседовал с ним и с товарищем Берией, когда они мне этот документ и выписывали.
Этот ответ вообще добил Потапова, что он чуть на землю с бревна не свалился. Он еще раз заглянул в мандат — дата там действительно стояла сегодняшняя. В его голове не укладывалось, что в каком-то диком лесном уголке он встретился с тем, кто утром беседовал с Самим. Товарищем. Сталиным.
Да для него и нарком НКВД товарищ Берия был так же далёк и недоступен, как Господь Бог, которого на самом деле нет… Хотя в глубине души нет-нет, да и проскакивали сомнения на этот счет… Но партия под чутким руководством товарища Сталина сказала — Бога нет! Значит — нет! А советские ученые это доказали… Правда, сам он этих доказательств и в глаза не видел, да и три класса образования не особо способствовали понимаю…
Вот вырастут его дети, выучатся и расскажут престарелому отцу, как на самом деле с этим дела обстоят… И ведь только Советска власть смогла дать ему и его детям надежду на светлое будущее, в отличие от империалистического беспросветного прошлого. И он был готов за неё, за эту народную власть, и жизнь отдать…
— Эй, Потапов! — Лазарь Селивёрстович бесцеремонно толкнул в бок сержанта, продолжающего пялиться в бумагу остекленевшими глазами. — Заснул, что ль?
— А? — опомнился Потапов, возвращая мандат капитану госбезопасности. — Задумался…
— О вечном? — хохотнул Фролов.
— И о нём тоже…
— Ладно, Потапов, иди отдыхай, — распорядился Лазарь Селивёрстович.
— Так это, товарищи, там мои ребятки ужин сварганили… Может откушаете с нами? — щедро предложил командир взвода. — Вы, как я посмотрю, совсем к походу в лес не готовы. И продуктов у вас нет.
— Спасибо, сейчас подойдем, — не стал отказываться Фролов. — Верно ты приметил — сорвались сюда без подготовки.
Пока чекисты беседовали, подчинённые Потапова успели приготовить ужин. Они, в отличие от чекистов, оказались подготовлены для долгих поисков в лесу. Сержант еще не успел отойти от костра, как на лес неожиданно упала мимолетная тень, хотя на небе в этот момент не было ни облачка. И так вдруг тоскливо стало людям, находившимся на полянке, как не было никогда в жизни. Хоть волком вой… Но тень быстро растаяла, а тоска мгновенно испарилась, как утренний туман.
— Что это было? — нервно спросил Трефилов, подскочив на ноги. — Все это почувствовали?
— Чертовщина какая-то! — произнёс Потапов, которому как никогда в жизни хотелось перекреститься.
— Тень Эрлига эта! — убежденно произнёс бурят. — Владыка Смерти рядом с нами пролетел…
— А ну заткнись, Баяндуев! — нервно одернул подчинённого сержант. — Будешь нас тут бабкиными суевериями пугать!
— Бато правду сказать, товарища командира! — Обиженно засопел Бато. — Эрлиг нас краем своего плаща задевать, вот и жуть…
— Хватит! — Едва не вышел из себя Потапов. — Показалось нам… Всем показалось! Слышали? — обратился он к своим подчинённым, потрясая кулаком. Еще паники ему не хватало.
— А я вот не уверен, что показалось… — задумчиво возразил Бажен Вячеславович, опять что-то быстро записывая в свой блокнот.
Неожиданно земля дрогнула, а воздух в той стороне, где по предположению товарища Чумы находился потайной вход в «заповедный лес», засверкал, переливаясь разноцветьем красок. Трефилов, как-то имеющий счастье наблюдать северное сияние, отметил некоторое визуальное сходство этих процессов.
А вот то, что произошло далее, он совершенно не мог предположить — ровная прежде земля неожиданно выгнулась чудовищным горбом, открывая взорам собравшихся на полянке людей гигантскую земляную насыпь, поросшую мертвым черным лесом…
— Э-э-э! Видели, однака! Бато правду сказать! — донесся до профессора довольной голос красноармейца Баяндуева. — Земляной юрта черного заяна возвращаться в наш лес…
[1]Бурят-монголы — так называли бурятов с 1917 по 1956 гг. в связи с образованием в 1917 г. первой национальной автономии бурят — Государства Бурят-Монголия под управлением национальных и «белых правительств». В 1922 г была образована Бурят-Монгольская автономная область в составе РСФСР (Тункинский, Аларский, Эхирит-Булагатский, Боханский и Селенгинский аймаки; центр — Иркутск). 30 мая 1923 г. обе области объединились в Бурят-Монгольскую Автономную Советскую Социалистическую Республику. В июле 1958 г. указом Президиума Верховного Совета СССР Бурят-Монгольская АССР была переименована в Бурятскую АССР.
[2]Ахай (старобур.) — обращение младшего брата/сестры к старшему брату, либо просто к старшему мужчине (в таком случае имеет неформальный оттенок).
Ноён (бур.) — уважительное обращение к старшему по возрасту, должности или начальнику. Имеет формальный оттенок. Может употребляться совместно с «ахай».
[3]Эзэн (бур.) — высшая форма уважительного обращения к человеку. В современном языке встречается лишь в литературе и фольклоре в качестве эпитета.
[4]В мифологии бурят можно встретить духов-людоедов, к примеру, черные заяны — воплощения душ умерших шаманов. Раньше им приносили в жертву людей, чтобы умилостивить этих злых духов. В настоящее время им приносят в жертву животных. Черные шаманы существуют и по сей день, сейчас они, конечно, не едят человеческое мясо, но зато может съесть душу.
[5] Боо — шаман (монгольск., бурятск.)
Глава 8
Заходящее солнце лупило прямо в левый глаз, который и без того имелся у меня (Лихорука) в единственном экземпляре. Зависший над лесом багровый диск заставлял нас с братишкой болезненно щуриться и желать, чтобы солнце, в конце-то концов, скрылось уже за горизонтом.
Кстати, волшба сгинувшего лешего, после расправы над умертвием, тоже приказала долго жить, перестав скрывать древний могильник от чужих глаз. Это было заметно по границе свежего леса, ярко контрастирующего с черными осыпавшимися елками и кривыми уродливыми деревьями.
Представляю, как охренели мои соратники, когда откуда ни