— «Опять»? — удрученно переспросил Айзек, после чего обвязал капкан шнурком и перекинул через плечо, надежно зафиксировав поверх плаща.
Мужчины вернулись к кромке леса, и начали в спешке разбирать временную палатку, разведя ненадолго костер, чтобы хоть чуть-чуть согреться перед длинной дорогой. Напрямик, через лес, обратный путь занимает всю ночь, около шестнадцати часов, и отдых перед таким броском — никогда не лишний.
Сидя у костра и играя на его свету пером колорофауна, Айзек задумался, стоило ли убивать столь прекрасное существо? В нем почти нет мяса. Был ли это спортивный интерес старика, или может это его последняя прихоть? Юрий уже стар, и не всегда сам бывает внимателен, а два дурака в команде из двух — беда. Парень прекрасно понимал, что постоянно спешит, не всегда продумает свои шаги, часто ошибается с выбором позиции. Юноша все прекрасно знал про свою сноровку, но успокаивал себя тем, что опыта у него в этих делах до сих пор очень мало по причине его юного возраста. Будучи совсем мелким, наблюдая за стариком, мальчишке казалось, что все легко и просто, и что стоит ему только взять в руки лук, или пневмо-винтовку, то все будет с легкостью и сразу. Переворачивая перо и ловя новый цвет, преломленный странными гранями волокна, словно в диафильме вспоминалась вся лажа, которую он творил на охоте: как рвал тетиву, терял стрелы, клинил плунжер винтовки. Может не стоит оно того? Может не его это? Свалить в деревню и выращивать потат было бы намного проще. «Бля, да в кого же я такой?» — пронеслось в его голове.
— Уснул, что ли? Проверь аккум у ГД и туши костер, ночь будет длинная. — уверенно сказал Юрий, примотав к себе всю снарягу, что грел у костра, накинув сверху широченный плащ-палатку.
Айзек убрал перо в нагрудный карман, достал тепловизор и направил его на старика. Он посмотрел пару секунд, проверив интерфейс, и передал устройство старшему, — Твой тепловой след отлично читается. Индикатор показывает сорок процентов заряда. На ночь хватит, если особо не транжирить.
Юрий высунул из-под плаща руку, спрятанную в огромную рукавицу, и забрал у парня тепловизор. Как только солнце село за горизонт и практически не отбрасывало свет ни на небо, ни на снежные поля, мужчины, аккуратно закидав костер снегом, шагнули в непроглядную темноту леса. Сделав с десяток шагов между лысых, промерзших деревьев, Юрий достал прибор, что закрепил на рукавице, оглядел через блестящие в темноте окуляры все свое окружение, и вновь спрятал тепловизор под плащ. Старик натянул до носа специальный воротник своего термобелья, натянул на глаза прозрачную маску, грубо протер ее смахивая налетевший снег и продолжил уверенное движение в темноту. Юрий двигался, наращивая иней на капюшоне и воротнике своим крепким и уверенным дыханием, которому позавидует любой мужчина в возрасте шестидесяти с лишним циклов.
— Почему я опять не слышу энтузиазма в твоем голосе? Давай веселее, все только впереди!
— Иду, дедуль, не волнуйся. — приняв скупое подбадривание ухмылкой, Айзек замотал голову шарфом, поверх своей маски, и направился за стариком. След вставал точно в след.
Густой темный лес, осветить который не могли даже редкие звезды на небе, служил одновременно и укрытием, и охотничьими угодьями. Осторожность Юрия при перемещениях между деревьями давала понять, что угодья эти, отнюдь, принадлежат не людям. Люди, на самом деле, очень редкий зверь в этих местах. И для многих обитателей этого леса — самая вкусная и питательная добыча, а зная повадки некоторых животных, то еще и веселое развлечение.
Когда Айзек был еще маленьким, Юрий показал ему книжку, она была старая и ржавая. Дед называл ее «Энциклопедия животного мира», и хоть название и текст в ней были совсем непонятны, но он на слух помнил название каждого животного в ней. Жаль, что этих зверей не существует уже огромное количество лет. Старик говорил, что книга досталась ему от его деда, а его деду, от его деда, а тому, от прадеда, и судя по состоянию, то книге уже давно было пора на покой. Диопластина потрескалась от холода, который книга пережила, а проецируемое изображение потеряло цветность и было почти серым. Аккумулятор тоже не держал заряд, и хоть в лучшие времена она часами могла радовать Айзека, то сейчас, включая ее ненадолго, он наблюдал, как быстро садится батарея. Так Юрий и начал называть зверей, что они встречали на пути, ведь пока он был один и влачил свое существование в одиночестве, то ему и не надо было никого и никак называть, все эти животные были лишь пищей, которую надо ухитриться поймать.
Лишь редкие существа, наподобие того, что они поймали сегодня, будоражили старика, ведь в той книге, что его семья передает из поколения в поколения, устно рассказывая про представителей фауны, таких не было. Караал на картинке был похож на пухлую, короткошерстную кошку, выглядел безобидно, и с какой-то стороны даже мило, но тот зверь, которого так назвал дед, был совсем другим: крупный, быстрый, с острыми когтями и свирепым воем, он перемещался по веткам деревьев, словно между ними были натянуты мосты, и на первый взгляд, совсем не чувствовал усталости. Под длинной серо-белой шерстью скрывалась толстенная шкура, которую мальчишка, вроде Айзека, никогда бы не проткнул, как сильно бы не был наточен нож. При первой встрече с ним зверь напал со спины, повалив тогда еще совсем маленького мальчика и вцепившись в толстый слой одежды, попытался уволочь его на дерево. Хорошо, что Юрий был рядом и наблюдал за этим, не дав представлению далеко зайти. И так было со всеми животными, которых проецировал из книги на реальную жизнь дед. Милый зверь на картинке, в реалиях же оказывался жестоким хищником, зачастую приобретая то один комплект глаз, то лап, то невероятную стойкость к пулям, стрелам или даже взрывам.
Энциклопедия хоть и разнилась с животным миром современности, но позволяла провести максимально полный брифинг перед вылазкой в пустоши, давая мальчику хоть какие-то шансы на выживание. Юрий был суровым учителем, не позволял паясничать в походах, и уж тем более веселиться. Однако, он позволял совершать ошибки, особенно те, в которых можно было отделаться легким испугом, на своей шкуре осознав, какую глупость творит Айзек. Старик никогда не давал мальчика в обиду, и не ругал его за потерянное в бою снаряжение, промоченные