Публика выдохнула от разочарования. Куффер собрал игральные кости и протянул их лепрекону. Полностью сосредоточенный Тон Фаррел ощупал каждый кубик и аккуратно положил их в наперсток. Его движения не были столь резкими, напротив, он наслаждался каждым новым ходом и так же с первой попытки набрал девятьсот девяносто очков.
– Две игральные кости в наперстке, – осипшим голосом произнес судья партии. – Ход лепрекона.
Каменная мимика без единого намека на эмоции, и холодный расчетливый взгляд победителя. Вот как выглядела фортуна в тот момент. Фаррел взял в руки игральные кости, посмотрел в глаза владыке и, не отводя взгляда, опрокинул наперсток.
– Стой! – закричал человек. – Я слишком пьян, чтобы контролировать игру, продолжим завтра.
– Но ваша светлость, я уже сделал ход, – тронув лежащий наперсток на столе, взмолился лепрекон.
– Но не поднял наперсток, – стоял на своем владыка. – Игра отложена.
– А если там две пятерки, владыка! – в отчаянии завопил лепрекон. – О каком перерыве может идти речь? Ход сделан.
– Согласно правилам, хозяин дома, в котором идет игра, вправе требовать перерыва, – вмешался в спор Куффер. – Однако напомню, ход считается сделанным после того, как кости коснулись стола и это увидел соперник. Поднятия наперстка не было.
– Нет, нет! – возмутился Фаррел. – В кодексе игры не так написано, ход уже считается сделанным после того, как кости коснутся любой поверхности. Я поставил на стол наперсток до того, как владыка потребовал перерыва.
– Подтверждаю это! – пробасил хмельной Оссори.
– Ладно, подымай, – гневно приказал Али‑Асан.
Фаррел не поверил глазам и чуть не выронил серебряный стакан, осознавая результат.
– Пять и шесть, результат девятьсот девяносто пять, – радостно произнес Адольф Куффер. – Одна кость для игры, ход лепрекона. Однако игра остановлена, дуэль продолжится завтра.
Самое время сделать паузу, потому что к этому моменту повествования не только у меня, но и у Леона возник законный вопрос: при чем тут Теодор Макдаффи и его черное золото?
– Терпение, сынок, – улыбнулась госпожа Катерина и продолжила историю.
Теодор Макдаффи был потомственным слугой рода Бэтери. Добрый и честный исполнитель, без родословной и особых заслуг в мире магии, идеальный шпион в тылу врага. Впрочем, ушли годы на создание образа мажорного гуляки, который войдет в круг доверия Фаррела, женитьба, наследство, и черное золото рода Бэтери, Теодор сразу заявил, что готов исполнить задумку владыки, но убивать людей ради золота не станет. Кстати, Бэтери потратил целую монету, тайком перевернув выпавшую пятерку. Если уж быть откровенным, то Фаррел тогда выиграл, разумеется, за его победой стояла магия золота, но никто не понимал, как он это сделал.
– Я знаю, как, – перебил маму Леон. – Мы проходили это в академии. Он первый стал использовать в создании монет двадцатичетырехкаратное золото, оно мягче и податливее, а, следовательно, его можно отщипнуть.
– Все верно, – улыбнулась госпожа Катерина. – Только во времена Али‑Асана этого никто не знал, и поэтому Тон Фаррел слыл везунчиком.
– Ты во второй раз сказала, что отец тратил чужое золото, но как?
– Черное золото рода Бэтери, – ответила она. – Исключительно сделанные на людях, без герба, обычные болванки, пропитанные магией смерти.
– Получается, у рода Макдаффи нет черного золота?
– Только одна монета, – улыбнувшись, ответила мама. – Тон Фаррел всегда перестраховывался и поэтому, прежде чем подпустить Теодора, заставил обмануть полукровку, он хотел увидеть герб рода Макдаффи на монете. Этим беднягой был прадед Данила, Престон Веррле. В тот год свирепствовал тиф в Лондоне, и по контракту он обещал излечить жену полукровки. Договор был подписан, монета создана, и довольный Фаррел приказал убить обоих.
Теодор не знал, что у четы Веррле был ребенок. В ту злополучную ночь, бледный от ужаса случившегося, твой отец принес домой маленький комочек жизни. Наутро я нашла самый лучший приют, и долгие годы мы помогали мальчику, а потом его детям и внукам и как итог Данилу. После этих слов мама хозяина задумалась, так, словно воспоминания бурной рекой ворвались в сознание.
Предлагаю пропустить эту молчаливую сцену, но обещаю вернуться к тайнам прошлого в новой книге, потому что, как оказалось, все неслучайно, и теперь легенда о дружбе отца с прадедом
Данила, приобрела совсем другой оттенок. Но вернемся к нашей истории.
– Кому досталась карта? – разрушив тишину, спросил Леон.
– После того, как секрет Фаррела был раскрыт, владыка заставил его доигрывать партию без магии золота. В тот вечер загнанный в угол лепрекон смертельно ранил владыку и забрал жизнь Теодора, – ответила мама. – По настоянию владыки, я не стала раскрывать истину. Позор и клеймо азартного гуляки на долгие годы закрепили за фамилией Макдаффи, но так было нужно.
– Кому досталась карта? – еще более тревожно спросил Леон.
– Гномам, – с дрожью в голосе ответила госпожа Катерина. – Роду Аурэль, но ни одно живое существо не знало этого до сегодняшнего дня. Пустой кожаный лист, который в руках человека становится самым могущественным артефактом нашего мира.
Эй! Стойте! Мне одному показалось, что все вышеизложенные события, как ширма перед большой игрой.
Нет, правда! Сфера – часть рецепта, которую мутит волшебник‑зельевар и лепрекон. Карта магических предметов, способная найти что угодно. Сундук, доверху набитый черным золотом… Все это пахнет войной и переделом мира. Как же было хорошо, когда мы просто искали и находили пропавшие предметы, помогали людям в поиске родственников. Повседневная рутинная работа сыщика. В тихом маленьком городке на юге страны, без бюрократии Министерства магии, без глупых правил и запретов, да, рядом с людьми, но так что ж, и с ними можно жить! Подумаешь, пахнут, у всех есть запах. Аззрам‑шу, ну зачем нам эта карта!
– Всем привет, – войдя в комнату, пробасил Данил.
– Веррле! – от неожиданности я даже вскрикнул. – Заикой сделаешь?
– Всегда, пожалуйста, – он похлопал меня по плечу и тут же добавил. – Как самочувствие у сыщика?
Так странно, но я даже не злился на него, просто смотрел и радовался, что он с нами. Строгие линии, темно‑синяя ткань и знаки отличия. Вот что‑что, а форму люди умеют делать, будь то военная или полицейская – все удобно и эстетично. Будучи немного уставшим