Глава 34
Арина
Боже, как я здесь оказалась?..
Простой ответ сидел рядом, улыбался во все тридцать два, авантюрно сверкал глазами. Владелец строительной империи и денежный магнат, да.
Никогда бы не подумала, что Эмиль Багратович Барсов может быть настолько несерьезным, если бы своими глазами не видела, что он творил сегодня с самого утра и с чьей подачи нас таки забрали в обезьянник.
И, кажется, я сама поймала эту волну веселья, потому что испытывала дискомфорт только от факта, что с нами в одной камере сидел мой бывший муж. Нужно сказать, что очень обалдевший бывший муж, до самых глубин души просто. С глазами, как у мопса, и невозможностью нормально излагать свои мысли. За все годы, что мы были знакомы, я никогда себе ничего подобного не позволяла, а тут…
Как говорила мама, «с кем поведешься»… Меня же судьба тесно связала с четой Барсовых, которые только прикидывались серьезными, а на самом деле…
– Арина, – позвал Павел, который сегодня выглядел крайне уставшим.
Под глазами бывшего залегли темные круги, сам он был землисто-бледен, и лишь шок отпечатался в глубине глаз от нашей милой композиции.
– Что? – отозвалась я, пытаясь понять, осталось ли во мне сочувствие к нему.
Все внутри говорило, что нет! И что если бы не Барсовы – я могла бы уже сидеть и ждать этапа в Магадан. И не с романтической целью, как это было неделю назад.
– Я не стану спрашивать, кто это, – заявил Павел, указывая на Лушу, Эмиля и милейшего дедушку Лёню, как мне сказали – известного спеца по «стырить крупную и не очень технику».
– Можешь спросить, я все равно не отвечу, – задрала я нос, и не выдержала: – Как ты мог? После всего, что я…
– Я для нас старался. И если бы ты все не испортила, то мы бы сейчас с тобой были в Европе и ни в чем себе не отказывали.
– В Магадане бы мы были и во всем себе отказывали, – отрезала я, – хотя… Вполне возможно, что ты как раз был бы в Европе с деньгами, а я – под следствием!
– Ты всегда была слишком впечатлительной. Своему мужчине нужно доверять. Я добытчик в семье, и я зарабатываю деньги. Как – тебя не касается. Ты женщина и должна меня поддерживать, доверять моим решениям, а ты…
– А я… – взвилась я.
– Гусар! – вмешался дед Лёня, пихая локтем Эмиля. – Давно таких не видел.
– Угу. Его бы в девятнадцатом веке я лично по дуэлям затаскал за одну мысль написать заявление на собственную жену, – отрезал Эмиль Багратович.
– Что? Прям написал? – удивился дедушка.
– Ага. Пером на бересте, – согласился Барсов-старший. – И понес в ближайшее отделение. Тьфу.
– Мужик, ты кто такой? Ее любовник? – озарило Павла.
– Я того, родственник ее любовника, ара! – перешел Эмиль на непередаваемый акцент.
Луша прыснула от смеха, я тоже не могла не улыбнуться, а дед Лёня смотрел на Павла так, словно мы в тридцать седьмой вернулись, а он почетный руководитель НКВД.
– Придурок, – вздохнул Павел, закатывая глаза.
– Сам того, придурок, ара. Я твой дом труба шатал, понял? – продолжал развлекаться Эмиль.
– Я бы тебе морду набил, если бы ментов рядом не было.
– Моя твоя не понимать, – отрезал Эмиль, когда в нашу теплую компанию вмешались два новых персонажа.
Ринат, который тоже улыбался во все тридцать два, стараясь не заржать, и Алан, как всегда с серьезным выражением на лице, но было видно, что начбез изо всех сил сдерживал истерический смех.
Я ему даже немного посочувствовала в тот момент. Мужику нужно молоко за вредность давать, ибо когда оба твоих шефа с очень своеобразным чувством юмора, тягой к справедливости и умением порой отчебучить что угодно, сложно держать лицо и не выступать вместо службы в стендапе, рассказывая истории, основанные на реальных событиях.
Я вжалась в стену и зажмурилась. Вдруг стало невероятно стыдно перед Ринатом за то, что я оказалась в полиции в компании его дядюшки, тетушки и деда Лёни.
Что он обо мне думал в тот момент, я знать не хотела и вообще пыталась притвориться ветошью.
– Ара, это что такое? – Кажется, этот разговорный стиль очень заразный, иначе с чего бы Ринату на него переходить?
– Не говори так со мной, я твою маму знал! – Эмиля было просто не остановить.
– Э, я папе все расскажу, понял? Приедет, застрелит, совсем мертвый будешь, да?..
– Кто тебя воспитывал так со старшими разговаривать? – возмутился Эмиль.
– Мама. Щас наберу, тоже приедет, спросишь.
– Не надо, – попросил Эмиль чуточку испуганно.
Видимо, маму Рината очень уважал. Немного больше, чем папу.
– Так, господа урки, рецидивисты, кто на свободу с чистой совестью? – громко огласил Ринат.
– Все, кроме гусара, – вернулся в себя Эмиль, избавляясь от акцента, – этот пусть посидит и подумает.
– Арина, – позвал меня Ринат, – уснула, девочка?
– Конечно, такие стрессы, – согласился Эмиль со смешком.
– Шлюха, – шепотом припечатал меня бывший, но я услышала.
Распахнула глаза, сжала кулаки и…
– Повтори! Пусти, уволю нахрен! – услышала я звенящий от ярости голос Рината, которого с трудом сдерживали Алан и лейтенант у входа в камеру.
– Буду с гордостью носить это звание. Лучше шлюха, чем мошенница, —ответила я.
– Я тебя с ними на пятнадцать суток сейчас посажу, – пригрозил Ринату лейтенант.
– Сажай. А если я тебе в рожу дам – сажай на тридцать, но с ним, – решил Ринат.
Эмиль Багратович гордо косился на бушующего племянника, а я поняла, что пора вмешаться.
– Ринат, – позвала я, – поехали домой, а?
Он вдохнул. Выдохнул. Потер ладонями лицо, успокаиваясь, кивнул лейтенанту, оттолкнул от себя Алана и велел:
– Выходи, Урка Анатольевна, жениться на тебе буду.
Я смутилась, опустила голову, дождалась, когда дверь откроют, и скромно вышла, мгновенно оказываясь в самых надежных, теплых и любимых объятиях Рината.
За спиной раздался шум, очень похожий на то, что кому-то очень больно прилетело, но обернуться мне не дали. Ринат прижал мою голову к груди, развернул меня к выходу и потянул за собой.
Когда мы всей дружной толпой оказались на крыльце здания полиции, Ринат соизволил дать мне немного свободы, но лишь для обзора, и обиженно протянул:
– Нет, я все понимаю. Вообще все. Но меня почему не взяли?
– Прости, – выдохнула я, – но мы так весело не планировали день провести. Немного отомстить хотели, а оно вон как вышло.
– Луша, ну ты-то куда? – продолжал возмущаться Ринат. – Я думал, что мы сообщники до гроба, а ты меня на мужа променяла.
– Так вышло, –