Шеф скис, состряпал на лице страдальческое выражение, опустил голову и заметил нас:
– Как Магадан?
– Выстоял, – улыбнулся я. – Кстати, я готов строить там торговые центры, можешь отправлять.
– Обойдешься, ты мне тут нужен, – посуровел дядька, пока Арина с Лушей обнимались как старые подруги и о чем-то шептались, усевшись на диванчик.
И тут бы мне снова напрячься, но в груди ничего не екнуло.
– Мы сходим пообедать, – уведомила нас Лукерья, поднимаясь.
Подумала и грозно предупредила мужа:
– И скажи своей охране, что если они снова будут стучать тебе, сколько коктейлей я выпила…
Я надул щеки, пытаясь сдержать обидный смешок, пока дядька соображал, как бы так ответить, чтобы его из супружеской постели не отправили покорять Магадан в одиночестве.
– Иди, джан, покушай, – наконец выдохнул Эмиль Багратыч. По выражению его лица можно было понять, что мужик только что по канату над пропастью прошел.
Мы проводили взглядом женщин, несколько мгновений смотрели на запертую дверь, шеф развернулся, сел на свое кресло и возвел очи к потолку.
– Молись, больше тебе ничего не остается, – улыбнулся я, устало падая на диван.
– Как съездили? – отмахнулся шеф.
– Отлично.
– Город хоть посмотрели?
– В окно пару раз и дважды в такси от аэропорта и обратно, – сыто улыбнулся я, запрокидывая руки за голову.
– Нафига ездили тогда? – праведно изумился дядька.
– Романтика, вдвоем побыть, – блаженно протянул я, закатывая глаза.
– Предложение сделал?
– Чтобы она от меня пешком до Москвы убежала? Рано еще. Чуть попозже все красиво сделаю.
– Себе ты, конечно, не напортачишь, – проворчал Эмиль Багратович.
– На две секунды раньше фейерверк запустили. Но ты не услышал звонкого «да» своего абрикосика и теперь до пенсии мне вспоминать об этом будешь, да? Не знал, что ты такой злопамятный, но, так и быть, спишем на гормоны. Ты что звал-то? Соскучился?
– На, – дядька достал из шкафа большую папку, – это твоя юрисдикция, займись. За женщинами присмотрят.
– Как в прошлый раз? – не упустил случая съязвить я.
– Работай! – отрезал Баргатыч под мой веселый смешок.
Я взял папку и ушел в свой кабинет, пытаясь перенастроить мозг на рабочую волну.
Написал Аринке сообщение, чтобы дождалась меня. Родионовна быстро ответила, что будет с Лукерьей. И снова мне бы обратить внимание на этот звоночек, но я был влюблен, хотел спать и не почувствовал подвоха.
Сосредоточился на своих делах и так увлекся, что опомнился, только когда за окном солнце стремительно готовилось к закату, а от Арины не было ни сообщения, ни звонка.
Собрал документы, потер переносицу, сбрасывая напряжение, взял папку и потопал к начальству.
И вот, собственно, у начальства я ее и нашел. Арина, Луша и Багратыч, у которого было непередаваемое выражение лица, сидели в его кабинете за столом, потягивая коктейли.
При моем появлении Арина смутилась, сглотнула, опустила глаза и залилась румянцем. А я в стойку встал, потому что за несколько часов умудрился соскучиться.
– Все готово, шеф, – бодро отчитался я, не сводя с нее взгляда.
Ариночка посмотрела на меня из-под ресниц и заерзала на стуле.
– На сегодня ты свободен, – величественно разрешил дядька, а я мотнул головой в сторону двери.
Арина с готовностью поднялась, попрощалась с дядькой, расцеловалась с Лушей, вложила свою ладонь в мою и покорно пошла следом.
Я же, недолго думая, завел ее в свой кабинет, запер дверь, прижал к стене любимое и желанное тело и взглянул в мутные глаза:
– Я соскучился.
– Я тоже, – призналась Арина, кладя ладони мне на плечи.
– Переедешь ко мне? – скорее утвердительно произнес я, проводя губами по тонкой коже шеи училки и наслаждаясь тем, как она задрожала.
– Ри…
– Задержимся в офисе, да? – продолжал я. – У меня новые аргументы появились.
– Перееду, ох… Ринат…
– Вот так бы сразу, – удовлетворенно мурлыкнул я, стягивая с нее тонкий свитер…
Глава 32
Арина
Я открыла глаза, не сразу понимая, почему мне жарко, тяжело дышать и… невероятно уютно.
Пару секунд мне потребовалось на то, чтобы сообразить, что со вчерашнего дня я живу у Рината. Этот мужчина действительно умел добиваться своего, за что бы он ни брался. И его самоуверенные слова совсем недавно, что я безумно в него влюблюсь, стали пророческими – влюбилась я так, что кошкам и не снилось.
Я повернула голову, рассматривая спящего Рината, который собственнически подмял меня под себя и сладко спал, чуть приоткрыв рот, и не смогла не умилиться. В груди что-то теплое разливалось каждый раз, когда я так делала. Еще в отпуске в Магадане начала. Просыпалась чуть раньше и просто смотрела на молодого, но такого МУЖЧИНУ. Именно так, большими буквами, ибо до него я таких не встречала.
Самый лучший, самый надежный, он играючи решал все жизненные проблемы, умудрялся в худшие времена вызывать улыбку на лице, умел удивлять. И при этом сохранил в себе внутреннего ребенка, умеющего радоваться мелочам, широко улыбаться и громко смеяться.
Я давно замечала, что с возрастом мы становимся серьезными, суровыми, перестаем улыбаться и искренне радоваться. Жизнь так заставляет, ломает, переделывает. Всех – но не Барсова. Он стал хозяином собственной жизни и сам решал, какие проблемы выведут его из равновесия.
За неделю, что мы провели только вдвоем, я поняла многое. Смирилась с тем, что теперь моя душа и сердце принадлежат ему.
В таких, как Ринат, влюбляются на всю жизнь просто потому, что все остальные проигрывали на его фоне. Никто бы не дотянул до его уровня, и я не о финансах.
Первые часы после этого осознания было страшно, а потом… Ринат умел заряжать своей харизмой, бесстрашием, даже какой-то безбашенностью. Рядом с ним все проблемы казались глупой мелочью, не заслуживающей внимания.
Я восхищалась им. Всем, что он делал. Тем, как он это делал. Даже мелочами. Тем, как сладко и безмятежно он спал, как уверенно и спокойно водил машину, когда не злился. Как хмурил брови, когда задумывался о чем-то, и как расцветала на его лице улыбка, когда ему что-то нравилось.
Тем, как он брал меня за руку, когда мы куда-то шли. Он всегда был на полшага впереди, и я, наконец, приняла его позицию лидера. Не головой. Сердцем.
Я поняла, что идти за мужчиной – не значит быть порабощенной, не стать его собственностью, и это не признак тирании. Он не пытался меня сломать, подавить, подстроить под себя, заставить раболепно подчиняться. Наоборот, впервые я чувствовала себя настоящей принцессой, защищенной, за каменной