Прохладные пальчики Родионовна легли на мою шею ударом двести двадцати вольт, меня подбросило на месте, а чей-то глумливый голос («Во дают! До номера дойдите») вызвал приступ острого раздражения.
Я молча показал придурку средний палец, ни на секунду не отрываясь от сладких как мед губ училки. И словно воочию слышал, как скрипит, отъезжая, моя крыша, когда проник языком в ее ротик, сплетаясь с ее язычком.
И пусть меня потом убьют, расчленят и ограбят – умру счастливым! И очень возбужденным.
Настолько, что когда крохотные кулачки уперлись мне в грудь, я не понял, чего от меня хотят, ибо уже почти достиг нирваны.
Когда меня стали толкать сильнее, напрягся и попытался вспомнить, какой за окном год.
Как назло, ни одна мысль в голове не задерживалась, а дикий стояк как бы намекал, что нужно быть настойчивее.
Но когда острые коготки впились в шею, стал что-то подозревать.
– Что? – с трудом оторвался я от нее, только в тот момент осознавая, что ладони мои без моего ведома уже забрались под ее кофточку и вовсю исследовали ее тело, подбираясь к груди.
Взгляд рассерженной фурии быстро спустил с небес на землю, так что я в какой-то момент снова приготовился получать по лицу.
Арина дышала с трудом, пока я пыхтел как паровоз, мечтая о ведерке со льдом. А лучше – ванне. Ее губы припухли, а щечки вместо землистых стали почти пунцовыми.
– Вы совсем обалдели? – налетела она на меня.
– Я тебя спасал, – с трудом протолкнул я воздух в грудь, чтобы ответить.
– Спасибо, конечно, но совестью нужно иногда пользоваться.
– У меня нет совести, – честно признался я. – Пойдем отсюда.
– Барсов, я должна попасть в тот номер.
– Родионовна, тот перец только что зашел в номер напротив. Думаешь, он тебя не спалит? Да что там в том номере такого, что ты готова вора-медвежатник из себя изображать?!
– Мне очень надо. Правда, Ринат! – взмолилась она.
Правильно классики говорили: все проблемы в жизни из-за женщин. Потому что они нам мозг и кое-что еще в крендель заворачивают так, что мы готовы идти даже на преступления ради одной улыбки любимой.
– Надо – будет. А сейчас пойдем, Сонька Золотая Ручка, а то попалишься.
– Ринат!
– Что? Достану я тебе цветочек аленький, обещаю. А сейчас пойдем, а то, судя по твоему настроению, ты зубами собралась замок отгрызать. Пожалей зубки, стоматологи нынче дорогие, много воровать придется, а это дополнительный срок. Что там у тебя в этом номере? Любимый томик Ницше? Редкое издание немецкого эротического словаря? Запчасти от ядерной бомбы?
– Паспорт! – топнула она ножкой.
Нижняя губа Родионовны задрожала, а я мгновенно пришел в себя:
– Быстро ко мне в номер!
Схватил Арину за руку и потащил за собой на верхний этаж.
– Барсов, не вмешивайтесь, пожалуйста! – По дороге пыталась она призвать меня к здравомыслию.
– Родионовна, мы с тобой вдвоем номер взламывали, может, перейдем уже на ты?..
Глава 3
Арина
Боже, боже, боже!.. Ну почему в этой гостинице я встретила именно его? Я уже и думать забыла о своем бывшем студенте, а он взял и появился, как черт из табакерки. Плохо! Это очень-очень плохо!
Ринат Барсов вел меня по лестнице, напрочь игнорируя мои робкие попытки вырваться. Его мне сейчас только для полного счастья не хватало!
Мы поднялись на наш этаж, я попыталась свернуть к своему номеру, но меня перехватили за талию и волоком затащили в логово этого нахала.
Сам же нахал встал так, чтобы я точно не сбежала, скрестил руки на груди и смотрел своим фирменным взглядом, от которого у многих могли бы подогнуться колени, но не у меня. Мои и так дрожали – впрочем, как и руки и все остальные части тела.
– Не стесняйся, подельница. Входи, чувствуй себя как дома, – хищно ухмыляясь, он приглашающе махнул рукой.
– Барсов, я, наверное, к себе пойду. Уверена, ты очень занят.
– Я свободен, Родионовна. До пятницы я только твой, – он нахально мне подмигнул, сделал шаг вперед, заставляя продвигаться вглубь номера.
Подумал и огорошил:
– А где очки? Ты очки в универ всегда носила.
– У меня стопроцентное зрение, я их для солидности носила. И чтобы такие нахалы, как ты, внимания не обращали.
– А я, значит, разглядел красоту, – удовлетворенно заметил он. – Чай? Кофе? Спиртное? Или ты перед делами не пьешь?
– Прекрати издеваться немедленно! – топнула я ногой, отходя все дальше от входной двери.
– Раз пошли на дело я и Рабинович, – издевательски пропел Барсов. – Рассказывай, что за ебанат натрия стырил твой паспорт?
– Барсов, я впечатлена вашими познаниями в химии, но все же я сама решу свои проблемы, ладно?
– Прохладно. Я уже твой подельник, срок нам вместе по-любому мотать за попытку проникновения в чужой номер, так что завязаны мы надолго, Родионовна. А если еще раз сама поцелуешь – я всю вину на себя возьму, мамой клянусь.
Я смутилась и, кажется, покраснела, вспоминая, с какой страстью он целовал меня там, в коридоре. Стыдно было даже себе признаваться, но на мгновение я забыла, что пару секунд назад мы лезли в чужой номер, а мое тело отреагировало на его поцелуи не так, как подобает приличной женщине в компании главного хулигана университета.
Не вовремя это все! Очень не вовремя! У меня слишком много проблем, а Ринат – не тот человек, с которым мне бы хотелось своими проблемами поделиться.
– Барсов! Прекратите цирк немедленно! – потребовала я. – Уж точно не вам переживать о сроке. Отец отмажет, даже если вы все номера в этой гостинице обчистите.
– Не отмажет, все! Бизнес отжали, денег нет. Что ты так смотришь? Я теперь скромный таксист.
– Скромный? – иронично уточнила я.
– Ладно, просто таксист, – послал он мне лучезарную улыбку.
Подошел к столику и щелкнул кнопкой чайника.
– И что ты делаешь в гостинице? Зачем номер снял?
– Квартиры тоже нету, – развел он руками, – вот, перебиваюсь случайными ночевками – душ там принять, зубы почистить. Говорю же – фирму дядька мой у отца отжал, нас с голой жо… пардон, мадемуазель, – оставил нас без средств к существованию. Батя уехал с мамой к бабушке жить, а я тут вот