К сожалению или счастью, ничего подобного остро-развлекательного не произошло до самого Вильнюса, где я встретился с Брундзой. На следующее утро отправились с ним на завод спортивных автомобилей. То есть — тюнинговую мастерскую по переделке серийных машин в гоночные.
Насколько помнил из прошлой жизни, главная слава пришла к этому заводу позже, когда начали перелицовывать «пятёрки» и «семёрки». Чисто внешне это предприятие с буквами VFTS на вывеске представляло собой несколько боксов на окраине Вильнюса на улице Плитинес, в следующем тысячелетии любой брендовый автосервис выглядит круче, но впечатляли не стены и подъёмники, а люди и машины. Прибалты — совсем не такие, как россияне в Тольятти, литовцы — немногословные, методичные, увлечённые. Когда загнал «копейку» на их территорию, не бросили работу, чтоб посмотреть размалёванную машину с надписью «испытания», то есть таящую нежданчик внутри. Подходили по одному, спрашивали у меня и у Стасиса разрешения глянуть, открывали багажник, который теперь задний капот. Думаю, грузины обратили бы внимание скорей на мою спутницу «вах, какой дэвушк — просто пэрсик», эти только вежливо здоровались.
Лиза фотала меня и Брундзу на фоне ВАЗовской «копейки», залезала в эффектно отделанные литовские тачки и просила снять её за рулём. Стасис слёзно просил поделиться всеми результатами испытаний разных трансмиссий для переднеприводной, в том числе промежуточных, а не только одобренных в серию. Уверял: если надо, наладим малое производство уникальных КПП.
Оказывается, один из инженеров уже создал 5-ступенчатую (!) коробку передач под ВАЗовский мотор. Именно один! Сделал работу целого проектного бюро. Подошёл и представился: Ромас Юкнялявичюс… Как запомнить такие имя-фамилию? Потом заговорили с нами ещё двое — Вигандас Улицкас, Арунас Волунгявичюс, и всё, какие-то чипы памяти в моей голове заполнились по плешку, больше ни одного имени мозгах не удержалось.
Что они готовы творить уникумы, я окончательно поверил, увидев в глубине бокса ярко-алый «Форд-Мустанг» первого поколения, где-то середины 1960-х годов, двухдверка с жёсткой крышей, ручка автоматической КПП справа у руля, задний привод и неразрезной мост на рессорах, точь-в-точь как у «Волги ГАЗ-24», во многом содранной с американских фордовских прототипов. Классика жанра, я сам такого оживлял лет восемь назад. То есть до переноса в прошлое.
Брундза перехватил мой взгляд.
— Красавец? Моряки в Клайпеду привезли. Разбитый в хлам. Каждая запчасть на вес золота, что-то тем же морякам заказываем. Или сами пытаемся выточить.
Присел на коленки, всмотрелся в линию борта. Глаз у меня намётан — не хуже, чем у автоподборщика.
— Кузов восстановлен — не придерёшься. Стасис, твои парни — мастера.
— Да-а! А вот в салоне много чего не хватает.
Как я их понимаю! Порой куда проще заказать изготовление особо ответственной шестерни, если знаешь точные размеры и марку сплава, чем добыть аутентичную ручку двери или кнопку радиоприёмника. По меркам 1975 года этот «форд» не олдтаймер, просто иномарка. Но все детали к иномаркам — проблема. Сочувствую и желаю успеха. Верю — эти справятся.
В качестве любезности литовцы отбалансировали мне колёса, раскатали вмятины на дисках. Я попросился на подъёмник, вздёрнул копейку и осмотрел снизу. Убедился — готова к продолжению путешествия. Коробка вынесла и дальнюю дорогу, и гонку с дрифтом под Ригой. Попрощались, заправились на выезде из города и погнали в Белоруссию.
Наконец, показался Минск, каких-то километров двести от Вильнюса или даже чуть меньше, но возврат из Прибалтики в советско-славянское окружение почувствовался сразу. Мелькали деревеньки с простенькими домами и шиферными крышами, ни разу — с черепицей, как у многих эстонцев, латышей или литовцев. Люди одеты проще.
Шинкевича я не вызвонил из Вильнюса, нас ждал Камейша. Набрал ему на домашний из телефона-автомата, когда въехали в город со стороны Ракова и углубились.
— Ты где находишься?
— Перед железнодорожным мостом. Справа деревянный кинотеатр, слева какие-то заборы и колючая проволока.
— Правильное место нашёл. Это мужская колония усиленного режима. Но тебе туда не надо. Пиши адрес, объясню как проехать.
Нашли быстро, он жил на центральном проспекте, имевшем «редкое» для СССР название Ленинского. Смутился, обнаружив меня в обществе штурмана женского пола.
— Игнат.
— Лиза. Очень приятно. Не волнуйтесь, постараюсь ничем вас не стеснить.
Взгляд доцента опустился на красивые коленки под коротким летним платьицем в горошек, тут он прав, мне тоже нравятся, с усилием поднял глаза.
— Проходите. Жена, тёща и дети уехали на дачу. Есть свободная комната. Завтра поедем на МАЗ. На кафедре сейчас никого нет, студенческие каникулы. Сидят только такие как я бедолаги, занятые в приёмной комиссии, — он вздохнул. — Закончится набор, наступит 1 сентября, поеду на картошку до октября. В середине октября вернусь только к делам нашим скорбным.
Такова судьба советской науки и советского учёного. Главный научный подвиг — в сентябре. Сидите разлагаете молекулы на атомы, забыв, что разлагается картофель на полях, как поёт Владимир Высоцкий. Или фантазируете на автомобильную тему.
— То есть — до середины осени пауза?
— Ты что, Серёжа! Завтра узнаешь, какая стройка идёт. Площади все готовы, монтируется оборудование. Потом на Моторный заскочим. Увидишь двигатель ВАЗ-2106 минской сборки! Тысячи людей трудятся, чтоб машины ВАЗ-МАЗ сошли с конвейера уже в начале 1976 года. Машеров дал команду: хоть порваться, хоть убиться, но отрапортовать о выпуске первых экземпляров до открытия XXV съезда КПСС. Это 24 февраля. Через полгода.
— Догадываюсь, что первую соберём на коленках из купленных в Тольятти узлов и готового кузова.
— Не без этого… В первый или в последний раз, что ли? Сергей! Завтра тебя, точнее, завтра вас двоих ждут сюрпризы. Сегодня будете отдыхать? Или по городу пройдётесь? Он не такой туристический как Ленинград или Рига, но многим нравится.
Мы с Лизой переглянулись.
— Вообще-то хотел Минск не как турист посмотреть. Как будущий житель. Лиза, если решится последовать за мной словно декабристка в Сибирь, ей не менее интересно.
— За Сибирь и декабристку могу обидеться. Поживёте, сами поймёте почему.
— Отлично! Тогда мы сами, — она с лёгкостью разрядила некоторое напряжение. — Придём поздно, а завтра — за дело.
Мы отправились гулять — по их главному проспекту, зашли в парк, под мостом переправились на другую сторону парка, наткнулись на довольно большой ресторан, где неплохо посидели и потанцевали. Город произвёл в самом деле неплохое впечатление, просто мы с Лизой пресытились городскими пейзажами за последнюю неделю. Что плохо, нет большого водоёма, только, как нам сказали, в 10–15 км за кольцевой. Через центр протекает небольшая речка Свислочь, с Волгой, Невой или Западной Двиной не сравнить.
В ресторане, да и на улицах пользовались сплошь русским, иногда с характерным сельским говорком. Шинкевич, наверно, приехал из деревни, где учился на белорусском. Нам из России так проще среди русскоязычия, то же самое в Крыму и на востоке Украины, но, обладая послезнанием, туда не хочу, пусть живёт надежда, что изменённом мире, где Гагарин ступил на Луну, а ВАЗ-2105 выйдет с передним приводом, будущее выберет лучший вариант.
На следующий день Игнат выкатил свой «Москвич-412», более пригодный для поездок втроём, чем «антилопа» без заднего сиденья, и повёз нас для начала в Чижовку, где сданы дома для очередников МАЗа и МЗКТ, а также завербованных специалистов на будущее легковое производство. Конечно, ничуть не центр, близость больших заводов и окружение хрущёвок-панелей в 5 этажей не радует. Зато на работу близко. И сравнивать нужно не с домом на центральном проспекте, а с микрорайоном в Тольятти, где построен квартал для рабочих АвтоВАЗа, тут Минск выигрывает на все сто. Наш гид выпросил ключи у прораба и показал двушки — просторные, метров под 50 на глаз, с раздельным санузлом и нормальной кухней, а не клетухой, где двое сели, а если придёт кот, то уже тесно.