За пару лет практики я научился ходить здесь так, чтобы ничего не задеть. Вот и сегодня все прошло удачно. Если не считать одну веточку синелиста, которую я не заметил в самом начале…
— Темников… — окликнул меня Щекин, когда я был в нескольких шагах от него. — Что ты здесь забыл поздним вечером? Вряд ли пришел справиться как у меня дела.
— Как вы узнали, что это я? Вы же даже не поворачивались…
— Ты отражаешься в стекле, Максим, — сказал он, глядя на стеклянную стену оранжереи, которая была в нескольких метрах позади его рабочего стола. — При всех твоих способностях, невидимостью ты пока не владеешь.
— А-а… Понятно… — расслабился я, узнав, что глаза на затылке Щекин себе пока не отрастил, а то с ним пришлось бы совсем тяжко.
— Ну так зачем пожаловал? — переспросил он, а я тем временем уставился на цветок, который стоял перед ним.
Первый раз видел нечто подобное. Он был высоким, с толстым мощным стеблем и большущими листьями, которые запросто можно было использовать вместо зонта. Ярко-красный цветок был блестящим и гладким, а по внешнему виду напоминал забавную улыбающуюся рожицу.
— Да я тут шел мимо, увидел у вас свет горит… Решил проверить, вдруг воры забрались… — сказал я, не придумав ничего получше.
— Почти пятнадцать лет парню, а врать так и не научился, — усмехнулся учитель. — Я в твои годы врал половчее… Что за молодежь пошла… Совсем обленились…
— Борис Алексеевич, а что это такое? — решил я сменить тему.
— Подарок от моего коллеги из Южной Америки, — ответил он. — Цветок-клоун называется. Очень редкий компонент.
— Плик-плик… Плик-плик… — сказал цветок и закачался на толстом стебле.
— Офигеть как круто! — восхищенно сказал я. — Просто бомбище!
— Я тоже так думаю, — согласился со мной Компонент. — Он издает около ста тридцати разных звуков. В зависимости от ситуации они меняются. Вообще-то, в комплекте с ним должен был еще идти словарь, при помощи которого можно было бы понять, что он говорит. Но не пришел… То ли на нашей почте потерялся, то ли в Южной Америке куда-то задевали… В общем, скоро должен новый словарь прийти, а пока мы с ним просто контакт налаживаем.
— Можно мне у него что-нибудь спросить?
— Надеюсь не глупость какую-нибудь? — настороженно спросил Щекин. — А то я сегодня решил первокурсникам цветок показать, так пока я отходил, эти балбесы его словам матерным учить начали… Одно он даже запомнил…
— Вот негодяи! — возмутился Градовский, который висел рядом со мной и тоже с интересом рассматривал заграничное растение. — Что подумает про наших дворян зарубежный гость?
— Твою мать… — простонал Дориан. — Он меня когда-нибудь в гроб вгонит…
— Как тебя зовут? — задал я цветку вопрос, с которого по моему мнению следовало начинать.
— Плюмум… Плюмум…
— Умница! — восхищенно сказал Борис Алексеевич. — Похоже это и правда его имя. Мне он отвечает то же самое!
Вот так, слово за слово и в результате я опоздал на ужин почти на полчаса. Все это время Дориан недовольно бурчал, считая, что разговаривать с цветами, это как-то ненормально… Хотя я в этом ничего такого не видел. Почему бы не поговорить с цветком, если он тебе отвечает? С живыми деревьями я же как-то общался.
Ужин затянулся надолго. Наверное, это пока был самый длинный ужин из всех. Вечером опять приехала куча тортов, правда теперь без личного сопровождения Жемчужникова. Ну и снова подарки… Оказывается, утром это было еще не все, и многие отложили поздравления на вечер. Скорее всего просто спохватились и решили, что было бы тоже не лишним что-нибудь подарить Нарышкину.
Однако и после ужина никто не спешил расходиться. Все плавно перебрались в общежитие, где начались всякие спонтанные конкурсы, игры класс на класс и все в таком духе. Хотя я и устал, но как лучший Лешкин друг, считал своим долгом держаться до конца. Поэтому в комнату попал лишь после того, как дежурные нас всех разогнали.
Одна из тех ночей, которую я решил провести в Берлоге. Посмотреть, что там и как, попрактиковаться в аракте, а заодно навестить Люфика, которого давненько уже не видел. Я даже для него пирожное прихватил, на тот случай, если вдруг не окажется бон-бона.
Я зря переживал, на этот раз было даже два бон-бона. Один из них Люфик умял сразу, а второй отложил на потом. Сказал, что меня пока дождешься, рак на горе свистнет, а без бон-бонов что за жизнь? Пирожное, кстати говоря, он тоже сожрал на месте. Вместе с позолоченной бумагой, в которую оно было завернуто.
Наевшись и назвав меня косолапым прямоходом, демоненок сменил гнев на милость и спросил не притащил ли я ему чего-нибудь интересного? Надо же, в кои веки он соскучился по работе. Пользуясь случаем, я снабдил его практически всем арсеналом своих заклинаний, чтобы он еще раз попробовал что-нибудь улучшить.
В этот момент он начал было возмущаться, что я пользуюсь его добротой, но тут уже я поймал его на слове. Сам же говорил, что после бон-бонов у него работать лучше получается. Вот пусть отрабатывает угощение.
Интересно, что бумага и карандаш нашлись в шкафу сразу же после того, как я подумал на чем буду чертить формулы заклинаний, чтобы отдать Люфику? А еще интереснее было то, что когда я брал бон-боны для демоненка, то никакой бумаги и карандашей там не было. Такие дела…
Люфицер затих в своем украшенном драгоценными камнями домике, а я решил попрактиковать аракт, за который давно не брался. По правде говоря, я вообще уже начал расстраиваться на этот счет.
Хотя Дориан и успокаивал меня как мог, а нормально поднять себя в воздух при помощи сапфира у меня пока никак не получалось. Максимум чего мне удалось достичь, это поднятия в воздух примерно на полметра. Во всяком случае так мне показалось, когда я шлепнулся на задницу.
Черт его знает почему так… Скорее всего вся проблема в том, что это какое-то тайное колдунство, которое в совершенстве невозможно постичь иномирцам вроде меня. Однако сдаваться я не собираюсь!
Вот и сегодня взлетал раз двадцать, пока