Это заставляло мозг ребёнка сравнивать события, оценивать последствия, держать язык за зубами или открывать рот только в соответствии с официальной ситуацией. Головной мозг вменяемого 11-летнего подростка начинал работать не хуже, чем у опытного разведчика с большим стажем нелегальной работы. Такие условия созревания очень благотворно влияли на интенсивное развитие индивидуальных навыков и способностей. Дело в том, что ведение жизни в реальных рамках двойной идеологии и взаимоисключающих социальных отношений заставляло растущий мозг очень интенсивно работать. Вполне понятно, что такие метаморфозы происходили не со всеми школьниками. Для этого надо было получить от родителей довольно изощрённый мозг и завидные способности. Результаты двойного мышления через несколько поколений дали интересные результаты. Советский Союз развалился как карточный домик, поскольку в двойном мышлении официальная жизнь была имитационной.
Таким образом, создание детской и подростковой системы искусственной социальной иерархии с элементами насилия и несправедливости очень полезно. Она отвлекает от естественных приматных развлечений, стимулирует становление наиболее сложных функций неокортекса и развитие аналитических способностей мозга. При использовании столь действенных приёмов самосовершенствования всегда существует опасность перестараться. Помещая 8-9-летнего подростка в военное училище, трудно ожидать его заметного творческого развития. Конечно, в этой среде насилия и несправедливости вполне достаточно, но они крайне своеобразны и закрепляют очень специфичные армейские социальные инстинкты. Такой подход к воспитанию, безусловно, полезен для государства, но не для одарённой личности. Принудительная ранняя военная специализация неокортекса и обучение контролю за дурными лимбическими желаниями очень эффективны. К сожалению, её цели редко совпадают с творческими возможностями конкретного подростка. В мягкой форме все перечисленные проблемы возникают и в общеобразовательных школах.
Самое важное состоит в том, что повсеместный прокоммунистический контроль за развитием детей отодвигал на третьи роли лимбическую систему и весь комплекс естественных, но обезьяньих отношений. По сути дела, впервые в истории человечества на территории СССР была удачно создана полностью контролируемая абиологическая среда формирования головного мозга. При этом обезьяньи страсти молодёжи никуда не исчезли, но довольно легко перенаправлялись в относительно безопасное русло. Плоды этой политики, постоянной поддержки рассудочных и ненавязчивого ограничения биологических интересов дали очень заметные результаты. Длительный экономический и научно-технический прогресс СССР закончился именно в результате отказа от государственного контроля за биологическими процессами. В период расцвета существования советской системы образования и воспитания различия между самыми передовыми странами мира и СССР были огромны. По этой причине советские школьники, переехавшие с родителями в США, сразу становились ведущими учениками и яркими талантами. Следует отметить, что такие блестящие способности демонстрировали обычные советские троечники из общеобразовательных школ. Уровень вынужденного развития их неокортекса был намного выше, чем у их сверстников из тепличной биологической среды западных стран.
Индивидуальные наклонности подростка диктуются особенностями конструкции его мозга и самым ранним набором социальных инстинктов, которые бесконтрольно проникают в юную голову. Даже в тотальной коммунистической системе СССР были варианты выбора личной среды развития. В качестве примера рассмотрим подростка 70-80-х годов ХХ века из самой обыкновенной советской школы. Вполне понятно, что постоянной средой обитания было советское окружение и системно навязываемая коммунистическая идеология. В домашней обстановке родители и родственники обычно поругивали совдепию за её дефициты, плохие товары народного потребления, однобокость и несовершенство. Но это не оказывало принципиального влияния на ребёнка, и детёныш вырастал вполне адекватным строителем коммунизма.
Совсем другая ситуация была в семьях, где при героическом строительстве социализма уже истребили большую часть близких родственников, а оставшиеся – сохранили неприязнь к диктатуре пролетариата. В этом случае ожидать появления у ребёнка устойчивого коммунистического мировоззрения уже не приходилось. Дети поумнее скрывали свои представления и совершенствовали двойную жизнь в условиях вынужденной адаптации в неприятной для них среде. Это хорошо сказывалось на развитии мозга, поскольку вынуждало планировать поступки и рано осознать опасность открытого поведения. В этом случае вырастал человек с двойными стандартами и латентный противник социализма.
Эти альтернативные версии самосовершенствования в СССР дополнялись довольно привлекательной уголовной субкультурой, которая заметно влияла на развитие молодёжи. С ранней юности молодые люди совдепии оказывались в широко распространённой среде небольших уличных шаек и других паразитических сообществ. Асоциальные системы самоорганизации создавали параллельную инфраструктуру сообщества, которая привлекала интеллектуально ограниченных, эгоистичных и агрессивных подростков. Мелкое воровство, уличное насилие и слабый государственный контроль за нелетальными преступлениями против граждан привлекали в эту среду довольно много молодых людей. Корни этой системы лежат как в биологических особенностях конструкции мозга, так и в чрезвычайно широкой тюремной практике перевоспитания строителей коммунизма. Результатом погружения в эту среду становилось формирование простого и понятного мировоззрения. Оно поддерживало довольно архаичные представления о справедливости и социальной ответственности внутри группы. Это привлекало подростков, поскольку искусственные системы пионерии и комсомола выглядели слишком ограниченными и биологически бессмысленными.
Три варианта вызревания социальных инстинктов мозга подростков были широко распространены по всей стране, но не исчерпывали возможных вариантов выбора путей саморазвития. Около 10% советских подростков формировали свой мозг в спортивных секциях и специализированных школах. Система отбора и воспитания будущих спортсменов была массовым и довольно престижным мероприятием. Спортом гордились, ему уделяли большое социальное внимание и использовали в качестве международной политики. Это привлекало подростков, ещё неспособных думать, но уже жаждущих лимбических удовольствий. Такая сенсомоторная гиперспециализация давала драгоценные социальные преимущества и внимание взрослых. За это приходилось платить резким падением уровня жизни при выходе из спорта и слабой адаптированностью к реальной системе жизни в совдепии. Подростки об этом не думали и наслаждались сиюминутной славой и доминантностью над сверстниками.
Надо подчеркнуть, что существовали и другие социальные среды вызревания мозга. Даже в небольших городах были развиты музыкальные и художественные школы, специализированные классы с углублённым изучением математики или иностранных языков. Масштабы таких методов воспитания были намного меньше, чем у ранее рассмотренных способов социализации, но они давали шанс на самоопределение. Следовательно, даже в СССР был выбор вариантов развития собственного мозга. Если структура мозга подходила для того или иного занятия, то ребёнок искренне увлекался выбранным делом до полового созревания. Однако очень немногие дети переносят своё детское увлечение через половую дифференцировку.
Таким образом, среда созревания мозга подростка играет огромную роль в первые 7-9 лет его формирования. Запечатление социальных инстинктов на основе лимбической системы и выработка, скопированных у родителей и знакомых форм эффективного поведения постепенно начинают меняться. Первые признаки созревания неокортекса, при крайне удачном стечении обстоятельств, могут привести к появлению слабых признаков самосознания.
Итак, допустим, что кто-то вытащил счастливый билет и начал осваивать