Именно ему я поручил уничтожить захваченный караван с семьями христианских и еврейских купцов, бежавших из Гезлёва. Ребята Дивова не дрогнули и вырезали всех от мала до велика. Поэтому столь нужную роту я перевёл в оперативный резерв. Иногда нужны такие вот зондеркоманды, для решения щепетильных вопросов. Политика — вещь специфическая и грязная. Дугин и Савва подобного не одобряют, но с советами не лезут. Есть ещё Скоморох, но он сейчас занят. Хотя скоро у него будет много работы как в Крыму, так и Порте.
— Депутация купцов Гезлёва милостиво просит о встрече, — произнёс Савва, — Говорят, принесли большие дары. Хотят вроде как выкупить жизни. Вон даже все церкви местные звонят, вроде как молят о пощаде.
Угу. Христианских храмов и даже школ в городе немало. Если не брать в расчёт, на какие деньги они построены. Звон над городом стоит весьма шумный. Только меня он никак не трогает.
— Паша города тоже просит пощады и обещает сдать город и цитадель, — произнёс подошедший Морткин и пояснил, — Я только что общался с вестовым Ахмад Паши.
Городскую стену мы уже разрушили в нескольких местах, подорвав мины. Цитадель тоже возьмём. Не получится быстро, значит, сделаем подкоп и пустим её на воздух. Пороха, с учётом захваченного, у нас хватает. Корабли тоже не уйдут, а имущество купцов и знати уже наше. Только они об этом ещё не знают. Гы!
— Принеси вина и сигару, — приказываю недовольно сморщившемуся Савве.
Сам поворачиваюсь к собравшимся полководцам, быстро оказавшимся под навесом. Барятинский, Бычков, Косагов и особенно Морткин, проявили себя выше всяких похвал. Они, кстати, рекомендуют не трогать город. Но я придерживаюсь иного мнения.
— Османы выдали всех рабов? — спрашиваю Барятинского.
— Магометане, да и местные христиане божатся, что освободили всех полоняников, — князь Фёдор ненадолго запнулся, но продолжил, — Кроме тех, кто решил остаться, и баб, взятых замуж и перешедших в магометанство.
— Все склады, лавки и дома самых богатых купцов определены? Твои люди успеют их занять? — это уже адресовано зятю.
Суровый мужик просто молча кивнул.
— Корабли? — продолжаю допрос.
— Постараемся взять всё. Главное, чтобы османы не подорвали крюйт-камеры. Купеческие посудины захватим, даже если их захотят поджечь, — отчеканил Морткин.
Ну и ладушки! Пленных вызволили, а все богатства наши. Теперь можно приступать к десерту.
— Скажи купцам, что я дам ответ через два часа, — обращаюсь к Савве, принесшему бутылку и сигару со свечой.
Обрезаю кончик сигары специальной гильотинкой и прикуриваю. Как хорошо! Дым сразу ударил в голову. Под неодобрительными взглядами генералов и дядьки выпускаю новую партию дыма.
— Готовьтесь к атаке. Объясните башкирам, калмыками и казакам, чтобы не трогали нужные нам здания и не думали устроить пожар. Остальной город в их распоряжении на три дня. Пусть делают что хотят, но живые жители оттуда уйти не должны.
— Государь, но в Гезлёве большая часть горожан — христиане. И ещё там множество женщин и малых деток, — выразил всеобщее несогласие Барятинский.
— Убивайте всех, Господь узнает своих! — отвечаю замминистра словами Арно Амальрика, — Такова их судьба и горе проигравшим!
— Дивов, совсем забыл, — машу рукой, и передо мной предстаёт бравый лейтенант-подлец, — Пошли своих ребят, пусть найдут мне пару девиц. Можно троицу, ты мои вкусы знаешь. И чтобы чистые были, возьми с собой лекаря, пусть их осмотрит.
— Слушаюсь, государь! — гаркнул детина и улыбнулся.
Этот сделает, и совесть его точно мучить не будет.
— Чего встали? — смотрю на военачальников, — Выполнять!
Пока народ начал расходиться, я вернулся к своим размышлениям. Ведь у меня недавно произошло знаменательное событие: Анна родила сына! Мальчика скромно назвали Александром. А чего мелочиться? Рассмешило письмо Натальи. Сестрица написала, что сын похож на меня, только лысый и толстый. Посмеялся. Так приятно!
Но моё счастье омрачилось одним нехорошим событием. Пётр впал в совершенную истерику и бежал с поля боя. Хорошо, что специально приставленные люди его вовремя поймали и не дали распространиться новости среди войск. Это ведь такой позор! Я понимаю, что юнцу всего четырнадцать лет и четыре месяца. Но и ситуация не предполагала столь нервной реакции. Его батарея находилась в резерве и была атакована каким-то заблудшим татарским отрядом. В итоге басурман быстро перебили, а царевич, поставленный командовать батареей, сбежал. И как теперь быть? Пока этот фрукт находится в обозе, но не знаю, чего с ним делать. Тут ещё вскрылась переписка Нарышкиной с роднёй, из которой выходило, что Петруша не прочь посадить свой тощий зад на русский трон. Нет, в заговоре он не участвует. Однако доверять я ему больше не могу.
Потому и нет полноты ощущения счастья от победы и рождения наследника. Хочется напиться и сделать, что-то нехорошее.
Мои мысли нарушили дружные залпы атакующих русских войск и обречённый вой тысяч горожан, понявших, что пришла их пора заплатить за грехи прошлого.
Поднимаю бокал с красным вином и навожу его на расположенный ниже город. Такое ощущение, что он купается в крови. Так и есть! С Федей шутки плохи.
— Мы не готовы! А османы не простят нам посаженных на кол визиря и хана. На мирняк, тем более христиан, им плевать. Но такая унизительная казнь столь высокопоставленных людей — это личное унижение для султана. Значит, нам предстоит большая война, к которой Россия не готова.
Это Барятинский, который никуда не ушёл и вместе со мной рассматривает гибнущий город.
Что я могу сказать? Мне понравилось ощущение всемогущества, когда твоя армия втоптала в пыль лучшие части противника. Да, турок силён, но вполне нам по силам. Согласен, что придётся снизить финансирование многих проектов и приостановить ход реформ. Теперь большая часть денег пойдёт на войну, впрочем, на неё будет работать и промышленность. Только это уже выше моих сил. Остановиться уже нереально. Уж очень сильно я хочу стать императором. А жертвы? Они всегда бывают, когда ты добиваешься великой цели, которая пойдёт на благо стране.
— Я знаю, князь. Только другой возможности сломать