Можно сколько угодно бросать камни в так называемую гнилую интеллигенцию, но именно она определяет многие общественные повестки. Нравится нам это или нет. Поэтому государство просто обязано бороться за умы своего народа. Навскидку назовите массовые движения против собственной власти в ведущих европейских странах, вроде Великобритании, Германии и Франции образца XIX века. А их нет. Кроме Парижской коммуны, быстро задавленной совместными усилиями всех политических лагерей страны. Все остальные революции носили националистический характер, речь шла не борьбе именно за свободу угнетаемых классов.
Зато Россию сотрясали волны террора, которые в итоге уничтожили страну. А ведь надо было просто сделать выводы из происходящего. Поверьте, я не квасной патриот и прекрасно понимаю, что сложно скрепить народ любовью к берёзкам и великими победами в различных войнах. Нужно большее, чем люди могли по праву гордиться. Не удивлюсь, если у нашего дворянства, а затем иных интеллектуалов случился банальный раскол сознания. С одной стороны, они любят свою страну и искренне верят в избранность русского пути. А с другой видят вполне себе неприятнейшую картину: убогость, неустроенность, нищету, безграмотность населения, преступную близорукость и откровенное воровство власти, деградацию церкви и моральных устоев. После чего они начинают сравнивать всё с Европой. Только нашим героям невдомёк, что они сами, будучи аристократией, виноваты в произошедшем. Это не оправдывает заблудших, ведь главный виновник раскола общества — власть.
Именно потому сейчас передо мной сидит будущий и нынешний интеллектуальный потенциал страны, которому придётся создавать духовные скрепы, призванные сплотить наше общество. Один обнаглевший проходимец из будущего только покажет путь. И конечно, поведёт всех по нему, периодически помогая пинками и подзатыльниками. Если надо и штыками ткнём в особо непонятливые задницы. Ха-ха! Вот такой я добрячок.
Взбираюсь на кафедру и пристально осматриваю замершую публику. Естественно, вся толпа стоит и даже старается не дышать. Оно и верно, ведь царь собрался говорить фундаментальную речь, от которой будет зависеть будущее России.
— Сто пятьдесят лет назад монах Феофил произнёс страстные слова, что Москва — третий Рим, а четвёртому не бывать. Знаете, я во многом согласен с чернецом. И даже сам однажды подтвердил верность этих слов. Только давайте разбираться, — делаю небольшую паузу, оглядывая замерший зал, — Речь шла в первую очередь о духовном наследстве ромеев, к которому не имеют отношения, занявшие их варвары. Именно на Русь возложена обязанность защищать и продвигать христианскую веру, которая пришла к нам из этих стран. Мы должны сохранить и приумножить этот духовный посыл.
Снова взгляд в зал и замечаю лёгкую тень разочарования на нескольких молодых лицах. Старшее поколение умеет носить маску невозмутимости, в отличие от юнцов. Добавьте к этому мою войну с церковью, и кто-то мог подумать, что царь пошёл на попятную. Кстати, в Академии и Медицинском университете достаточно строго, с соблюдением положенных обрядов. Хотя руководство знает меру и обходится без всякого мракобесия. Там и попы работают прогрессивные, являющиеся учениками Сильвестра Медведева. Но определённая антицерковная фронда среди студентов сложилась, особенно это касается будущих врачей. Им вообще присущ здоровый скептицизм и цинизм. Поэтому секуляризацию земель и конфискацию многих зданий монастырей молодёжи приветствовала. Всё таки есть разница между верой и служителями культа, попутавших берега.
— Вижу, что многие встретили мои слова без особого восторга, — поднимаю руку, дабы успокоить, начавшую волноваться публику, — Не вижу здесь ничего плохо. Ведь юноши мечтают о геройских поступках и победах по поле брани. А многие студиозы жаждут научных открытий, и стростить здания, которые должны потрясти мир. И это отлично! Однако подумайте, на чём они должны быть основаны? Если рассуждать здраво, то у нас ничего нет.
Гула в зале не случилось, но народ смотрел на меня, ожидая подвоха, без былого воодушевления. Оно и хорошо. Значит, молодёжь собралась думающая.
— Рим и Константинополь опирались на очень многое. Скажите, у России сейчас есть легионы, способные разбить любого противника на поле брани? — поворачиваюсь к Морткину, который и будет вскоре командовать русской армией, — Судя по присланным грамотам, Мехмед IV отправил под Вену двухсоттысячную армию при трёхстах пушках. Давайте рассмотрим следующую картину. Предположим, завтра османы выставят против нас втрое меньшую армию. Но в ней окажется тридцать тысяч янычар и лучшая конница магометан, в том числе крымская и черкесская. Понимаю, что сейчас подобное невозможно. Но смогло бы русское войско противостоять такой силище?
Это хорошо, что опрометчивые действия султана лишили его армию почти всей артиллерии, заодно похоронив под Веной гвардию крымского хана и весомую часть янычар. Нам это поможет в ближайшее время. В таких случаях всё лучше понимаешь гениальность китайской пословицы, про обезьяну, наблюдающую за дерущимся драконом и тигром. Только есть информация, что голландцы обязались снабдить османов пушками, заодно зашевелились черкесы и идёт формирование новых частей из сипахов. Поэтому расслабляться нельзя и надо самому ударить вовремя.
— Грустно осознавать, что в открытом сражении мы не победим такую армию. Они ведь ещё приведут бесчисленно лёгкой конницы. Но если толково отступить, заманив магометан на дальние рубежи, — ответил зять после небольшого раздумья, — В этом случае мы бы успели собрать больше ополчения и калмыков с башкирами.
— И до каких земель ты собрался отступать, князь? До Оки? Или, может, до самой Москвы? — Фёдор явно смутился, а в глазах некоторых бояр появились искры удовлетворения.
Не любит русская знать выскочек. Вроде давно отказались от местничества, и заслуги Морткина очевидны? Но всё ждут убогие, когда он впадёт в немилость. Даже вменяемый Барятинский недолюбливает командующего Первого легионом.
— А если в это же время по нам ударят поляки со шведами? — продолжаю докапываться до родственника, — Это без учёта того, что татары разорят все села и городки, встреченные по пути. Не спорю, мы их разобьём. Однако вместо страны получим пустыню с угнанными в плен десятками тысяч или просто порубленных людей.
Снова делаю паузу и машу Савве, чтобы тот поднёс морс. После