Да-да! Не представляю, как Гарру это удалось и сколько денег стоило, но первый местный самокат уже был готов и катились на нем сразу два человека! Два, Карл!
Причем ни один из них не был Гарром!
За рулем гордо красовался Флин, он же был и тягловой силой. Спиной к нему, привязанный к водителю, чтобы не упасть, во всей своей гордой красе стоял Хрюн! На одной руке у него висел щит, а во второй он держал усиленную мной дудку!
Самокат стоял, Библиотекарь, не видя меня, набрал полную грудь воздуха, поднес ко рту наше с ним творение и разнес в дребезги все стекла окон у четырех домов, стоящих по обе стороны от дороги. Не прошло и пары секунд, как почти в каждом оконном проеме появилось по одной, а то и по две заспанных физиономии. Все, как один они узнавали Хрюна и тут же выпрыгивали из окон, намериваясь свершить над ним праведный суд. Многих не останавливало даже то, что они жили на вторых этажах. Примерно в это же время из-за поворота улицы появились первые представители толпы!
Очевидно, эти странствующие музыканты повторяют свой концерт далеко не в первый раз. Вот уже что-то летит и стукается о подставленный щит. Звуки ударов служат Флину сигналом к тому, что нужно снова ехать дальше.
Мы провожаем глазами толпу из более чем сотни разъяренных полуодетых людей. Это какой-то сюр!
- Что они делают, зачем, ты что-нибудь понимаешь?! – заваливает меня вопросами Рина.
Я очень хочу казаться ей человеком, способным вносить ясность в вопросы, где пасуют даже логика и здравый смысл, поэтому, делая суровое задумчивое лицо, пытаюсь размышлять вслух.
- Исходя из того, что Флин – умный и адекватный парень, профессиональный посыльный, я могу предположить только одно: таким образом он обеспечивает распространение какой-то очень важной информации. Раз она стоит такого количества разбитых окон.
- Но почему так?! – явно пока отказывается мне верить Рина.
- Здесь большая часть взрослого населения спит. Следовательно, придется каждому стучать в двери и окна и что-то объяснять. В то время, как можно таким вот экстравагантным способом собрать хотя бы мужское население улицы в одном месте, где им кто-то важный, что-то скажет. А дальше они уже сами разнесут эту информацию.
- А почему только эта улица?
- Ну, если мои предположения верны, то сейчас по всем остальным улицам уже должно вовсю работать сарафанное радио, передавая из уст в уста ту самую новость, которую скоро объявят всем этим злым невыспавшимся людям. Далеко им до ближайшего открытого пространства на подобие сквера или площади?
- Кажется всего один или два квартала, - выдохнула Рина.
Кажется, она начала верить в правдоподобие моей догадки. Не скрою, мне это понравилось. Я даже слегка приосанился.
Но мое преображение прошло незамеченным, так как девушка схватила меня за руку и повлекла за собой. А побежали мы вслед за буйными потенциальными линчевателями.
Меня, конечно, беспокоила судьба Флина, да и Хрюн был мне не слишком противен, но сейчас все волнения отошли на второй план, поскольку ощущение в моей руке узкой сухой крепкой ладошки просто вытеснило из души все негативные эмоции.
На площадь мы выскочили как раз вовремя. Посередине наспех установленного в центре площади помоста стоял, как пояснила спутница, местный избранный глава города. За его неширокой сутулой спиной прятались два наших хулигана. Не до конца потерявшая человечность толпа на миг остановилась, удивленная резким поворотом сюжета и даже стала безмолвной, чем тут же и воспользовался «мэр».
- Граждане, я требую тишины! Большая часть города уже в курсе происходящего и передает информацию дальше. Вас же требовалось быстро разбудить и собрать в одном месте, иначе было бы потеряно время. Услышьте меня и сохраните тишину и ясность мысли! Великие игры начались! НО!!! Мы обязаны как можно дольше сохранять втайне от соперников, что нам это известно, поэтому стрел не будет, а всяческое сообщение с родей за стенами нужно прекратить! Наша задача продержать соперника в неведении хотя бы пару дней. Никаких птиц с посланиями, никаких сигнальных стрел! Кто увидит нарушителя этого требования, может смело считать его шпионом, задерживать и вести… впрочем, у всех есть предписания на период начала Игр – действуйте согласно с их содержанием. И помните, шпионы в городе точно есть. Будьте начеку! А теперь возвращайтесь по домам и предайте все, что услышали, остальным! Даю немного времени на совещание и несколько самых важных вопроса.
Толпа немного поволновалась, выборный представитель нашелся практически сразу и, немедля, обратился к выступавшему:
- У нас два вопроса: кто заплатит за выбитые окна?
- Конечно же, город! Когда мы победим в Великих Играх, вы сможете заказать у стекольщиков работу любой сложности!
Толпа явно воодушевилась.
- И второй вопрос, - продолжил представитель полуголого электората, - находится ли сейчас Хрюн под защитой городских властей?! У людей есть к нему претензии…
- Все претензии после победы! Я сам не в восторге от нашего нового мастера Библиотекаря, но его вовремя распознанные таланты могут пригодиться нам на городских стенах во время штурма! А его, по моим данным не избежать!
В этот момент я увидел явное ликование на лицах всех собравшихся.
Ну, ей-богу, дети!
- А после, после победы мы в своем праве на негодование?!
- Да, после победы, если пыл не будет растрачен на Играх, вы будете вправе предъявить мастеру как давние, так и новые претензии! Но! В пределах разумного! Поскольку потом врача ему будет обязан предоставить город! А у города после Игр и остекления ваших окон лишних денег не будет!
Вот теперь толпа тихо возликовала!
А я даже на расстоянии заметил, как вытянулась доселе надменная физиономия новоиспеченного мастера!
Минута, и на площади остались только мы вчетвером, да пара работяг, разбирающих трибуну.
Флин и Хрюн соскочили с нее, и посыльный тут же лихо, выписывая зигзаги, направился к нам.
- Слышал, братишка, какие дела завертелись?! – заговорил он, издалека, не в силах скрыть ажиотаж. – А еще вы бы видели, как на меня смотрела Амира!!!
Я вопросительно взглянул на Рину, и та шепотом пояснила, что это ее подмастерье, на которую Флин, как известно уже всему городу, давным-давно положил глаз.
- С восхищением? – предположил я, пряча улыбку.
- Нет, скорее с укором! - улыбнулся во все тридцать два зуба мальчишка.