Дотопал до тропинки без происшествий, вдохнул-выдохнул, да и потопал по ней вперёд. Кстати, когда-то эта тропинка, похоже, была мощёной дорогой. Хотя время раскрошило большую часть камней, потопив их в почве.
И вот, иду я, уже виднеется просвет в рощице впереди — река и мостик, как я и видел с верхотуры. Как тут раздаётся проти-и-и-ивный, протя-а-а-ажный взвизг-кудахтанье. Как будто гибрид свиньи и курицы издаёт свои гибридные звуки в канализационную трубу. Падальщики, паразиты такие, определил я: звук этот ни с чем не спутаешь, и ещё в игре запомнился. Выхватил шестопёр, стал выглядывать паразита. И вылез: куриное по форме тело, фактически без крыльев, на длинных, покрытых до половины перьями скорее страусиных ногах. Длинная и гибкая шея держала клюв, больше подходящий для тукана. Мелкие злобные глазки с двух сторон от клюва и обманчиво-неуклюжая, этакая “вкрадчивая” походка. И их двое, скотов! Вообще, выглядели они как реконструкция форорацида в музее, только перья прижаты и гладкие. И, вообще-то, один на один эта “птычка” не должна представлять особой опасности, несмотря на двухметровый рост и прочие милые моменты. Дело именно в строении их башки и посадке буркал: падальщик не мог смотреть вперёд. То есть, ему надо увидеть цель боком, навестись, фактически перестав её видеть, и только тогда он сможет атаковать. В общем-то вполне ощутимый люфт, за время которого можно подготовиться. Но — двое. И охота парами (или стаей) у тварей, похоже, “прошита” — квохча своими неприличными голосёнками, твари “охватывали” меня с боков. А значит, если я не хочу быть сожранным, надо атаковать самому.
Решил — сделал. Без рывков, боком и быстро двинулся к одному из падальщиков, приглядывая краем глаза за вторым. И, как и ожидалось, гудящий птиц стал смещаться боком, стараясь удержать меня в поле зрения. Башкой они, похоже, особо не вращают — уж чёрт знает, с чего, но мне, наверное, удобно. Квохтание падальщика становилось всё более недовольным, он стал пытаться отступить боком-спиной, завращал башкой, наконец, просто встав… И с оттяжкой получил в разглядывающий меня глаз шипом шестопёра. Брякнулся на землю, забился, размахивая жутковатыми лапами. Я, естественно, отскочил — коготочки там, может, и не бритвенной остроты, но с такими размерами это и не важно. И… запутася в каких то подлючих кустах, чтоб его! Упав на землю, хорошо что не кубарем! Ну нет у меня столько глаз, за всем следить…
А второй падальщик на резкое движение среагировал, издав хищное квохтанье и шурша травой, рванул ко мне. Как я извернулся — я сам не понял, видно, жить очень хотелось. Но отклонился от траектории — хотя я птица и не видел, охреневал в атаке он, очевидно, на место, где последний раз меня видел. И засандалил шестопёрам по ходилкам атакующего падальщика, сбивая с лап. Чуть не упустил оружие, но удержал. А падальщик, размахивая лапами и бессмысленно хлопая крылышками-недомерками, повалился кубарем. Ну и не долго промучился — несколько шестопёрных ударов его отправили на тот свет. Правда, не сразу: как и первый, бился ещё минуту, не меньше. А башкой, они, похоже не вращают из-за слабых мозгов. “Подвисают”, как первый, становятся на некоторое время не функциональными. Но, в любом случае, матч “фауна Миненталя — я” пока играется с разгромным счётом два-ноль. Или три-ноль? Да хоть бы и “четыре-ноль”, не важно. Вот только главное: мне этот “матч” надо “играть” всухую, а то на скамейке запасных второго меня почему-то нет. Да и самой скамейки не наблюдается, что скорее к лучшему.
Огляделся, прислушался и напрягся. Трава шуршала весьма характерно: шаги. К счастью — человеческие, и к счастью — не крадущиеся. То есть, ко мне двигал некто, намерения которого были не “прибить по-быстрому”. Но это не точно, так что к моменту, когда, раздвинув заросли травы, показался тип, один штырь был у меня за поясом, один — в отведённой за спину руке. И шестопёр был опущен, но готов к бою.
А тип, вышедший ко мне, был лет тридцати, с вислыми усиками и щетиной, в некрашеных грубых кожаных брюках и таких же мягких сапогах. В меховой жилетке-кирасе из странного, взъерошенного этакими остриями меха, с толстенными волосами этого меха. За спиной — лук с надетой тетивой, у бедра — булава, явно похуже качеством шестопёра, с не слишком ровно торчащими в разные стороны шипами. Завершался облик появившегося наручами, немаленькой поясной сумкой у левого бока, ну и грязно-синим шарфом. Новолагерный и, кстати, я выхожу со своей джинсой в “их” цветах. причём что забавно — первопричина, видимо, одна и та же. Синяя джинса из-за самого дешёвого красителя. Ну и синий у не имеющих поставок из-за забарьерья ново лагерных — по той же причине, доспехи они делают и красят сами. А то, что у них в лагере маги воды — скорее некая “подпорка” под экономическое обоснование.
— А ты неплохо справился… для новичка, — произнёс он хрипловатым голосом, кивнув на ближайший труп падальщика. — Добро пожаловать в Рудниковую Долину.
Последнее я бы мог принять за издевательство… Но, вроде бы, собеседник был вполне нейтрален. За оружие не хватался, смотрел на меня спокойно.
— Если хочешь, могу показать тебе как разделывать падальщика, пар… — на последнем он вгляделся и одёрнул себя — на “парня” я всё же не тянул. — И рассказать о жизни тут. За одну из туш твоей добычи.
— Давай попробуем, — не без опасений согласился я. — Меня зовут Вельруф.
— Ратфорд. Вор Нового Лагеря, лучшего лагеря Миненталя. Занимаюсь тут охотой, да и помогаю новичкам, если выживут после встречи с этими отморозками из Старого. Так-то карманы у новичков обычно пусты, но кое-кто мог бы убить тебя даже ради простой кирки. Хотя… это не твой случай, — на последнем он прищурился.
Мой шестопёр явно был повыше классом, да и поэффективнее его булавы. А я чуть пригнулся и приготовился метать железку: если этот деятель отскочит и начнёт в меня стрелять — мне хана, так что давать ему я это не собирался. Впрочем, то ли я был достаточно грозен на вид, то ли Ратфорд оказался не совсем подонком, несмотря на гордое звание “вора” — чёрт знает. Но замерев, он помотал головой, извлёк нож и приступил к разделке одной из туш, комментируя свои действия для меня. За мной… приглядывал, но не агрессивно. И, в целом, лекция оказалась не лишней: часть мяса