— Братья, со многими из вас мы прошли через кровопролитные сражения и на деле доказали, что штурмовик — гордость всей Российской империи. И впервые Штурмовой корпус покажет себя на полях сражений, как соединение, готовое выполнить самые сложные и даже невозможные для других задачи. Верю, что вы полностью оправдаете возложенные на вас ожидания и подтвердите свою высокую выучку. За Штурмовой корпус! Мы всегда впереди!
Интерлюдия 5
Тяжелый вздох через противогаз и выдох. Протереть окуляры, проверить оружие и не мешает ли снаряжение двигаться. Заточенная лопатка и гранаты на поясе. Все на месте, а это значит, наступает время для самого важного.
— Я, штурмовик. Моя броня — вторая кожа. Мое оружие — лучший друг, что несет смерть на поле боя. У меня нет имени, лишь позывной. Никто не видит мое лицо, за все мои действия несет ответственность непосредственный командир. При необходимости я готов отдать жизнь за свое Отечество, как того требует от меня долг и череп на рукаве. Для меня нет гражданской жизни. Есть лишь только Штурмовой корпус Российской империи.
Неизвестно кем придуманные строчки обрели неимоверную популярность среди солдат Штурмового корпуса как у добровольцев, так и у «второшансников». Командиры не торопились с этим бороться. Не мешает, так пусть будет.
Штурмовик, выполнив обязательную часть перед боем, откинулся на стенку окопа. Трехминутная готовность после массированного артобстрела уже была объявлена, и остались последние мгновения перед долгожданной командой. Время тянулось неимоверно долго, а проплывающие облака на небе, казалось, застыли на одном месте.
— Штурм!
Жизнь изменилась на до и после команды. Без разницы, что штурмовать населенный пункт, укрепленные позиции или окопы в чистом поле… есть только задача, которая должна быть выполнена любой ценой.
Выбраться из окопа и бежать, вместе с такими же, как он, через поле в сторону укреплений противника, затянутых дымом. Стараясь не смотреть на итоги неудачных наступлений австрийцев и раскиданные по всему полю тела. Души этих солдат давно на небе ожидают приговора, а у штурмовика еще не выполнена задача.
Австро-венгерские солдаты всю ночь были безжалостно подвержены обстрелам химическими боеприпасами с фосгеном. И во время наступления представляли из себя жалкое зрелище. Рвота, кашель и накрывшее солдат безумие в ожидании скорой смерти.
Унтер с дробовиком первым прыгнул в окоп и свинцовый дождь из ствола открыл дорогу остальным штурмовикам. В укрепленный блиндаж полетела граната, а короткие очереди из автоматов добивали раненых противников. Штурмовики не знают пощады и не берут пленных. Цель должна быть достигнута максимально эффективным способом.
Выскочивший обезумевший солдат попытался штыком проткнуть прапорщика, оценивающего обстановку на поле боя, но выстрел из револьвера поставил точку в его жизни. Рядом шла жесткая рукопашная, когда нет времени стрелять, и в ход пошли заточенные лопатки. Кровь смешалась с лужами и грязью, превращаясь в сплошное месиво.
Штурмовики в касках, противогазах и, как казалось на первый взгляд в непробиваемой броне выглядели словно вестники смерти, спустившиеся на землю, собирать кровавую жатву. Морально неустойчивые вследствие применения химии и масштабного артиллерийского обстрела австрийцы дрогнули. Но нет ни единого шанса на спасение.
— Зачистка закончена, — прозвучал глухой голос прапорщика в противогазе. — Доложите о готовности нашего взвода к прорыву следующей линии укреплений.
Захваченные позиции занимали пехотные части, а штурмовики под взрывы артиллерийских мин готовились к новому броску. Сплошная линия укреплений, за ними еще одна и так на несколько километров. Всего лишь работа, для которой они и были обучены.
А в это время, в паре сотен километров от описываемых событий солдаты пехотных полков вжимались в землю. Сегодня австрийцы словно обезумели, без передышки, отправляя снаряд за снарядом. В глазах солдат появилась смертельная обреченность, когда остается только одна мысль подороже продать свою жизнь. Но, неожиданно за спиной послышался тяжелый топот ног, обутых в сапоги.
— Михаил Иванович, неужели подкрепление к нам? — спросил молодой солдат у подпрапорщика.
— Скоро узнаем, Данилка. Небоись и не из таких передряг выходили живыми.
В окопы падали солдаты в причудливом снаряжении. Штурмовики. Сколько баек про них сложено, не счесть. Что кровь живую пьют и от того страха не знают, что не спят, а только бегают и стреляют круглые сутки, что броня у них заговоренная, которую пули не берут… поневоле поверишь в рассказы бывалых солдат, что с опаской смотрели на новых соседей.
— Как у вас дела, пяхота? — обратился к подпрапорщику неизвестный штурмовик в маске, закрывающей лицо.
Не зная звания неизвестного солдата, подпрапорщик не стал конфликтовать, да и дозволялось штурмовикам больше, чем другим. Оно и понятно. Кто каждый раз на волоске от смерти по-другому на жизнь смотрит.
— Как сажа бела. Бьют по нам без передышки и с земли подняться не дают. Его благородие… то есть подпоручика Мефодиева ранили, теперича я здесь за главного. Вот воду приготовили к пулеметам и помолились напоследок. Ждем гостей.
— Ничего, скоро все поменяется, — усмехнувшись, подбодрил солдат штурмовик.
— Неужто наступление? — хмуро спросил подпрапорщик.
— Небоись, вас не тронут. Мы к вам непросто так поболтать пришли.
— Слава богу. Мои на пределе и…
Слова помощника командира взвода потонули в грохоте разрывов снарядов и на позициях австрийцев развернулся настоящий ад. Артиллеристы не жалели стволы орудий и щедро сыпали снаряды. Через несколько минут сзади заревели моторы, и солдаты под резкими командами штурмовиков поспешили снова прижаться к земле, чтобы машины переехали через окопы. Боевые машины, с черными двуглавыми орлами на бортах, рыкнув напоследок не спеша, поехали вперед.
— Значит, вас отведут в резерв. Кажись, наше время пришло, так что бывай, пяхота. И не поминай лихом.
По команде штурмовики разделились на отряды и выстроились сзади броневиков, использую боевую технику как прикрытие. В спины атакующим частям понеслись запоздалые пожелания удачи.
— Вот и началось наступление, а я боялся, что так и сгинем, не увидев врага. Побьем австрияков, Михаил Иванович? — воодушевленно спросил молодой солдат по имени Данил.
— Рядовой Томилин, обращайся ко мне как положено, а то неизвестно, кто к нам еще заглянет на огонек, — строго посмотрел на молодого солдата подпрапорщик, но быстро сменил гнев на милость и, пригладив усы, ответил. — Такой силой, как есть побьем. Наше дело простое скажут сидеть в окопах пожелаем удачи тем, кто атакует, а если прикажут идти в наступление, то помолясь, пойдем на врага. Такова