Постепенно я превращался в Рирдена: изменилась не только моя прическа, но и манера держаться и разговаривать. Однако во многом мне все-таки приходилось рассчитывать на удачу.
Как-то я сказал Макинтошу, что в тюрьме у меня больше шансов встретиться с дружками Рирдена, чем на Оксфорд-стрит.
— Справедливое замечание, — подумав, сказал Макинтош. — И вот что я сделаю: я попрошу проверить, нет ли среди заключенных тюрьмы, в которую тебя поместят, таких, что отбывали наказание в Южной Африке. Каждый, имеющий какое-либо отношение к этой стране, будет заблаговременно переведен в другую тюрьму. Это не вызовет подозрения, поскольку всех заключенных время от времени куда-то переводят.
Натаскивал меня Макинтош беспощадно:
— Имя и фамилия твоего отца?
— Алоис Рирден.
— Профессия?
— Шахтер, сейчас на пенсии.
— Как зовут мать?
— Магрит.
— Ее девичья фамилия?
— Ван дер Остхизен.
— Где ты родился?
— В Бракпане.
— Дата рождения?
— Двадцать восьмого мая тысяча девятьсот тридцать четвертого года.
— Где был в июне 1968 года?
— В Кейптауне, в отеле «Артуре Сит».
— Неправильно! — грозил мне пальцем Макинтош. — Там ты был в ноябре. Ошибок быть не должно! Иди и учи все заново!
Я вновь утыкался носом в досье Рирдена. Но, право же, разве может человек помнить каждую минуту своей жизни? Однако я понимал, что Макинтош прав: он заботился о моей безопасности.
Наконец настало время отъезда Макинтоша в Лондон.
— Местная полиция в некотором недоумении, — сообщил он мне, — почему я выбрал на роль Рирдена иммигранта из Австралии. Мне думается, что тебе уже не стоит сюда возвращаться.
— Надеюсь, мне не станут задавать лишних вопросов? — забеспокоился я.
— Никаких вопросов тебе задавать не станут, — успокоил меня он. — О тебе известно лишь узкому кругу высших полицейских чинов. Их просто одолевает любопытство, но все это на уровне совершенной секретности, так что можешь не волноваться: южноафриканцы понимают толк в государственной безопасности и умеют держать язык за зубами. А нижние и средние полицейские чины будут лишь рады узнать, что Рирдена прихватили в Англии: можно будет снять его с учета и пожить несколько лет спокойно.
— Но ведь эти «постановщики» наверняка попытаются навести обо мне справки, — возразил я.
— Все предусмотрено, Стэннард, — заверил меня Макинтош. — Когда все закончится, тебя, возможно, наградят медалью. Мы договоримся обо всем и со страховой компанией, и с фирмой, которую ограбим. Министр внутренних дел издаст специальное распоряжение, так что на твоей биографии не останется пятен.
— Если все пройдет гладко, — сказал я. — Но мне хотелось бы иметь гарантии. Кто этот третий, посвященный в детали операции? Мало ли что с вами может случиться, любой может попасть под машину.
— Хорошо, — кивнул Макинтош, — я скажу: это моя секретарша.
— Ваша секретарша, — бесстрастно повторил я.
— Миссис Смит замечательная секретарша, — буднично произнес он. — Она прекрасно знает свое дело. Кстати, как раз сейчас она тоже занимается подготовкой этой операции.
— Ладно, — вздохнул я. — И вот еще что: возможны всякие непредвиденные обстоятельства. Например, я убегу а Слейд нет. Что тогда?
— Тогда все будут решать «постановщики», — выразительно посмотрел на меня Макинтош.
— А если убежит Слейд, а я останусь в тюрьме?
— Тогда пеняй на себя, — пожал плечами Макинтош. — Нам придется оставить решение вопроса на усмотрение суда и тюремной администрации. Не сказал бы, что такой поворот событий меня бы устроил.
— Ну а если убежим мы оба? Что дальше? Что важнее — раскрыть преступную организацию или же вернуть русского шпиона в камеру?
— Слейд, очевидно, все-таки важнее, — подумав, ответил Макинтош. — Однако нужно постараться убить двух зайцев. Что же до возвращения Слейда в тюрьму, то здесь действуй по обстановке. Во всяком случае, я не стану проливать слезы, если он вдруг погибнет. Главное, не выпускать его из-под контроля. Молчат только мертвые, как известно, — добавил он, ласково покосившись на меня своими небесно-голубыми глазами.
Итак, я мог самостоятельно решать судьбу Слейда. Мне также становились понятны и опасения премьер-министра в отношении Макинтоша: длительное тесное общение с ним было небезопасно. На следующий день Макинтош отбыл в Англию. Я последовал за ним спустя два месяца, получив еще одну весточку от Люси: преступление было подготовлено.
Задумавшись, я совершенно позабыл о бренди в бокале и не выпил ни капли: время пить прошло, настало время действовать, но обдуманно. А у меня было о чем поразмышлять.
Все произошло именно так, как и планировал Макинтош: дерзкое преступление, суд, тюрьма, встреча со Слейдом и побег с помощью тайной организации. Потом все осложнилось. Банда «постановщиков» оказалась слишком хорошо организованной. И вот я внедрился в нее, словно игла в вену наркомана, но особого эффекта от этого пока не ощущалось.
Кстати, именно шприц с наркотиком в автопоезде и перевернул всю игру в их пользу. Я не предполагал, что такое может случиться, и в результате вновь оказался под арестом. Мне было ясно, чего они хотят: узнать обо мне как можно больше. Все было сделано по высшему разряду, вполне профессионально. А я упустил Слейда.
Это было самое удручающее обстоятельство. Ведь Макинтош совершенно ясно дал мне понять, что при малейшей угрозе исчезновения русского шпиона его следует ликвидировать. Я мог бы перерезать ему горло столовым ножом или задушить проводом от настольной лампы, однако не сделал ни того, ни другого. Безусловно, убей я Слейда, наутро я сам был бы трупом, но не это удержало меня от убийства. Я считал, что у меня остается шанс бежать вместе с ним, однако, как оказалось, мои расчеты не стоили выеденного яйца. Все полетело в тартарары.
Заложив руки за голову, я лежал на кровати и думал, как же им удалось догадаться о подмене. Толстомордый убеждал меня, что знает, что я не Рирден, и шантажировал отпечатками его пальцев, добытыми в Южной Африке. Но он лгал: я лично позаботился, чтобы в полицейском досье на Рирдена были мои отпечатки пальцев, так что здесь прокола быть не могло. Тогда какого черта Толстомордый морочил мне голову?
Где же я допустил ошибку? Мысленно повторив все проделанное мной в Англии, я не обнаружил промаха, и это навело меня на мысль об утечке информации. Это могло случиться по разным причинам: благодаря замечательной секретарше Люси, самому Макинтошу, да и просто в результате подслушивания какой-то заинтересованной третьей стороной.
Я прошел в ванную и умылся холодной водой. К черту Макинтоша с его интригами, сейчас важно выбраться из этой ловушки. Я вернулся в спальню, сел за стол и принялся обдумывать ситуацию. Опытный человек в подобном случае использует