Похоже, что земледельцы желали взять меня числом и неожиданностью, но как только у них это не получилось, то весь запал моментально сник. Всё же людьми они были гражданскими и непривыкшими видеть такое сопротивление, а мне же проливать кровь было привычно. Я размахивал тесаком во все стороны, рубя и рассекая каждого, кто решился посягнуть на мою жизнь и сохранность спутниц.
Не прошло и двух минут, как большая часть нападавших успела погибнуть. Каждый удар приносил минимум по тяжёлому ранению, либо же сразу становился смертельным. Многочисленность крестьян, которая казалась им ранее тотальным преимуществом, теперь стала громадной проблемой. Они толпились, толкали друг друга, прижимали и пихали, мешая биться, тогда как мне, сражающемуся в одиночку, было двигаться крайне легко и относительно непринуждённо. Враг нет-нет, но попадал, не нанося, впрочем, никаких тяжёлых ранений. Горячая кровь текла по телу, чувствуя закипающую внутри ярость. Я не сразу заметил, как люди просто закончились. Вооружённые земледельцы, поняв бессмысленность своей авантюры, попытались бежать, ещё больше устраивая опасное для их жизни столпотворение в и без того узком проходе амбара.
Никто не ушёл обездоленным ударами, и когда последний из нападавших рухнул на землю, то я увидел толстую спину бегущего человека, затянутую в чёрную рясу с контурным изображением букета с семью однотипными цветками, вышитым серебристыми нитями. Такую одежду носили исключительно последователи Церкви Семи Сестёр, и многое моментально встало на свои места. Доктрина последователей Семи Сестёр истово придерживается идеи о том, что существует всего семь человеческих народов, тогда как остальные расы есть ничто иное, как ошибка природы, а потому должны быть вырезаны под корень. Смешивание же крови было ещё большим преступлением, поэтому убийство меня очистило бы души последователей сей церкви больше, чем десятка самых долгих и изнуряющих молитв.
Таких фанатиков оставлять в живых я не собирался. Монах успел убежать на добрый десяток метров и, несмотря на свои необъятные телеса, удалялся очень быстро. Расстояние для опытного бойца было плёвым, и я метнул в него тесак. Оружие было не самым подходящим, а потому, несколько раз провернувшись вокруг своей оси, ударило мощной рукояткой между лопаток священнослужителя. Выгнув спину, он, что есть мощи, врезался лицом в пыльную землю. Сразу же он попытался подняться, опираясь на руки, но попытка не увенчалась успехом, и он вновь ударился лицом, оставив приличных размеров пятно крови. Найдя в себе силы, он пополз вперёд, стараясь покинуть территорию и без того небольшого хутора.
- Куда собрался, монашек? – издевательски крикнул я, подбирая с земли копьё одного из погибших крестьян, - От судьбы не убежишь! Сколько тебе отвели сёстры, столько ты и проживёшь!
Подходя, я услышал бесконечный поток молитв, которые быстро шептал мужчина, даже не оборачиваясь на мои шаги. Смешно было наблюдать за тем, как он старательно пытается сбежать с устроенной им же кровавой мясорубки. Наверняка, в его планах всё должно было закончиться моим ритуальным убийством во славу Семи Сёстер, но сейчас, когда всё обернулось обратным образом, он был овеян страхом смерти.
Подняв копьё, я обрушил его прямо на спину священника, чувствуя, как стальное острие пронзает плоть, лёгкое и раздвигает рёбра. Жить монаху оставалось не так долго, может быть, что всего пару минут ему отвели Сёстры. Теперь он даже не мог кричать, а лишь хрипел, проклиная в мыслях меня и весь орочий род. Впрочем, даровать ему быструю смерть я не собирался, наслаждаясь видом того, как фанатик, медленно и мучительно испуская дух. Слишком приятно было видеть эту смерть, и причиной был даже не моё орочье естество.
Когда монах в последний раз захрипел, то жизнь сторонников Сестёр на этом хуторе вымерла окончательно. Нападавшие сейчас лежали неаккуратной горкой из медленно остывающих тел, а воздух наполнился тяжёлым запахом крови. Многим другим людям было бы противно наблюдать за таким кровавым пиром, который развернулся на маленьком хуторе, но мне было не привыкать к такому нелицеприятному зрелищу. Орки часто оставляли за собой выжженные до состояния сплошного пепелища земли, где такое серьёзное смертоубийство было подобно разминке, а не тяжёлому преступлению, по меркам суровых человеческих законов. Теперь же я не сожалел, прекрасно понимая, что в будущем смерть одного единственного хутора будет списана на действия одной из банд, а мне пожитки с хутора могут очень неплохо помочь.
Глава 7
Мародёрить я любил. Конечно, многие из тех, кто никогда не видели мёртвых тел, считали, что забирать у трупов вещи было бесчестным и даже греховным, но я уже достаточно успел повидать этот мир, чтобы верить в подобные бредни, а потому всегда обирал поверженного противника до нитки.
Хутор был небольшим, но крестьяне определённо были далеко не глупыми людьми. Уж не знаю кто догадался увезти всех неспособных сражаться, но, заглянув в каждый уголок поселения, я не обнаружил ни стариков, ни детей, чего нельзя было сказать о всяческих полезностях, которые удалось мне отыскать.
Богатством крестьяне никогда не отличались, но даже в их домах мне удалось найти пригоршню монет, одежду, провианта и много чего ещё полезного, что может пригодится в нашем дальнейшем побеге. С одной стороны, мне сильно хотелось покинуть этот хутор как можно быстрее, поскольку с ближайших деревень могла подоспеть подмога, справиться с которой наверняка будет не столь просто, но нужно было напастись необходимыми товарами.
Сестрички на мою мародёрскую инициативу отреагировали не столь бурно, как можно было предположить по их демонической натуре. Казалось бы, демонессы должны были быть привычны к виду многочисленных изрубленных тел, кровь от которых залила землю на многие метры вокруг, но Мия моментально выразила своё «фи», а младшая из сестёр вновь уткнулась лицом в балахон своей четырёхрукой старшей сестры.
Вот только самая большая проблема ждала меня ещё впереди. Я прекрасно понимал, что чёрные балахоны,