Но там уже тоже пусто. А у меня в ядре полно энергии, которую я с радостью сейчас использую.
Улыбаюсь, глядя на ошеломлённое лицо своего противника. Толпа затихает, не менее растерянная, а я использую его магию для того, чтобы усилить и ускорить себя, а также, чтобы повысить собственную сопротивляемость к магии и физическому урону. По моему телу разливается приятное тепло.
— Вот теперь поиграем, — добродушно улыбаюсь я, в то время как на лице у Бульдога непонимание сменяется страхом. Кажется, он догадался, что влип.
Невидимая струна опутывает здоровяка поперёк живота.
— Рядом, я сказал! — говорю я Бульдогу, дергаю струну на себя, отчего он летит в мою сторону. Глаза у него снова становятся огромными, как его лысина.
Выбрасываю кулак навстречу. Он встречается с квадратным подбородком и раздаётся громкий щелчок. Бульдог, нелепо взмахнув ногами, падает навзничь.
— Что за!.. — ревёт он, пытаясь подняться.
Зря. Удар ботинком в зубы тут же отправляет его обратно на пол. Мои уши ласкает вопль боли соперника.
Давно забытое чувство боёв на арене. Да, в свое время я славно повеселился. Правда недолго. Почему-то желающих выходить против меня становилось все меньше, а потом и вовсе никто не соглашался драться со мной на арене. Так что я даже благодарен этому Бульдогу, за эти забытые ощущения.
Он катается по полу, держась за челюсть, и без конца орёт. Если б не его отчаянный вой, вокруг бы царила гробовая тишина. Толпа продолжает молчать, в шоке наблюдая за происходящим.
Бульдог пытается схватить меня за ногу, но я выпускаю струну и опутываю его запястье. Энергии хватает, чтобы увеличить длину струны. Связываю обе руки соперника и заламываю ему руки за спину.
— Похоже, ты доигрался, да? Сказать что-нибудь хочешь? — интересуюсь я.
— Те зда, ука! — рычит он что-то неразборчивое.
Ну да, тяжеловато внятно говорить, когда ты лежишь мордой в бетон. Не уверен, что именно он сказал, но это явно какая-то угроза.
— Понятно. И тебе всего хорошего. Пусть тебе приснится розовый единорожек.
С этими словами наношу короткий удар по затылку Бульдога. Что-то хрюкнув напоследок, он затихает.
Втягиваю струну обратно в руку. Но полностью не рассеиваю. Кто его знает, обрадуются ли здесь моей победе.
Побледневший судья, у которого даже лысина стала тусклее, выходит на центр арены. Подняв руку, он объявляет:
— Бой окончен! Победил Зверь!
Спустя мгновение толпа взрывается. Орут, аплодируют, топают ногами и без остановки скандируют:
— Зверь! Зверь! Зверь!
Это я, что ли? Неплохое прозвище, конечно. Только вот смотрю я на свои тощие руки и понимаю, что до настоящего зверя мне ой как далеко.
— Зверь, я хочу тебя! — раздаётся женский голос.
Кажется, это та же баба, которая хотела Бульдога. Ну и похотливая особа.
Судья подходит ко мне и смотрит на поверженного здоровяка. Качает лысой головой, отправляя блики мне в глаза.
— Ну ты даёшь, — бормочет он. — Кто бы мог подумать.
— Как отсюда уйти? — спрашиваю я.
— За тобой уже идут, — судья кивает за мою спину.
Оборачиваюсь и вижу бугая, чуть менее здорового, чем Бульдог. Смотрит так, будто идёт убивать. А на поясе у него висит длинный нож.
На всякий случай готовлюсь выпустить струну. Но когда бугай подходит, то оглядывает неподвижное тело у моих ног и усмехается.
— Охренеть. Бульдога размазал. Красиво, Зверёк.
— Ага, спасибо.
— Только тупо, — комментирует бугай. — Пошли.
— Куда?
— За мной, блин. Освобождай арену, пора другим бойцам выходить. Или ещё подраться хочешь?
Нет уж, пока с меня хватит. Переступив через Бульдога, следую за своим проводником.
Мы выходим с арены и попадаем в низкий, тускло освещённый коридор. Бетонные стены, бетонный пол. Гул толпы постепенно стихает, раздаётся только эхо наших шагов.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Тебе чё, память отшибло? — он смотрит на меня через плечо. — Шомпол я.
Решаю не уточнять, но на имя это не похоже. Скорее, на кличку. Впрочем, Зверь и Бульдог тоже вряд ли настоящие имена.
— Куда мы идём?
— А сам как думаешь? — бурчит Шомпол.
Судя по его тону, я должен понимать, куда мы направляемся. Только я вот не понимаю.
— Зря ты встал. В нокауте ведь был уже, — продолжает бурчать проводник.
— По-твоему, надо было остаться лежать?
— Блин, конечно! — бугай даже останавливается и поворачивается ко мне. — У тебя в натуре память отшибло?
— Похоже на то, — говорю я.
И даже не вру. Я действительно многого не могу вспомнить. Картинка постепенно начинает складываться, но далека от завершения.
— М-да… Ну ладно, сейчас к боссу придём, он тебе мозги на место вправит.
— К боссу?
— К нему, — кивает Шомпол и криво ухмыляется. — Страшно?
Не успеваю ответить «нет», как он продолжает за меня:
— Правильно, и должно быть страшно. Босс таких косяков не любит. Придётся отвечать.
Каких ещё косяков? О чём речь, о журавлях или об оконной раме? Хоть я и понимаю этот незнакомый язык, с жаргоном ещё предстоит разобраться.
Хотя в целом понятно — я сделал что-то не то. То, что не понравится местному начальнику. И за это мне вроде как придётся отвечать.
— Ладно, почапали дальше. Босс ждать не любит. — Шомпол машет рукой.
— Далеко идти? — спрашиваю я.
— Недалеко.
— Мне нужно в уборную.
— Куда? — бугай бросает на меня непонимающий взгляд.
— Облегчиться.
— Поссать, что ли? Потерпишь.
— Да нет проблем. Давай я в комнате у босса пол залью. Ему наверняка понравится, что ты отказался сводить меня в туалет.
— Поугрожай мне ещё, — бормочет Шомпол, и тут мы как раз поворачиваем в более освещённый коридор. — Вон дверь. Давай быстрее, у тебя минута.
За скрипучей дверью находится тесная вонючая комната. Там стоит покрытый жёлтыми разводами сосуд. В который, видимо, полагается справлять нужду. А рядом ещё один, не менее грязный сосуд с кривой металлической трубкой над ним.
Интуитивно до меня доходит, что к чему. Облегчиться мне на самом деле не надо. А вот смыть кровь с лица не помешало бы.
Кручу рукоятку на кривой трубке, и начинает течь вода. Ледяная и неприятно пахнущая, но это лучше, чем ничего.
Умываясь, я отправляю всю накопленную энергию на восстановление. Не тела, хотя очень хочется избавиться