Сырость и мрак поселились повсюду, даже в сене подо мной.
Я протянула ему жестяную кружку, приподнимая его голову. Он горел
в лихорадке, и я гадала, сколько еще он протянет. Конечно, недолго.
— Это лихорадка затуманила ваш мозг, — мягко сказала я, заставляя себя
улыбнуться. — Я совсем не прекрасна и разве могу быть ангелом?
Особенно сейчас, когда пряди волос прилипли к моим щекам, а лицо
было испачкано кровью и грязью. Он сделал большой глоток и упал, обессилев.
Раскаты грома за открытой дверью напомнили мне, что я не должна
была выходить из замка. Даже после того, как я попросила разрешения
помочь с ранеными, Беннет ответил мне громким «нет» и велел оставаться
внутри, в безопасности. Однако, поняв, что бабушка пошла на поправку, я
решила, что не могу сидеть, сложа руки и ничего не делать, что я должна как-то помочь ему, пусть даже по мелочам. Поэтому я начала тайком выбираться
из замка в середине дня, когда Беннет отдыхал. Таким образом, помогла
освободить некоторых служанок и других солдат, которые ухаживали за
ранеными, позволив им сделать столь необходимый перерыв.
— Хочешь, я расскажу тебе еще одну забавную историю о Стефане? –
Спросила я старика.
Он снова на мгновение открыл глаза, и их сияние было мне ответом.
Возможно, я не смогу облегчить страдания раненых, но всего на несколько
минут я смогу отвлечь их смешными историями и болтовней о пустяках.
Я пустилась в драматический рассказ о том, как Стефан сбежал из
клетки, и мы безрезультатно обыскали весь замок. Я была горько
разочарована и легла спать, полагая, что Стефан потерян для меня навсегда.
Однако среди ночи меня разбудили бабушкины крики, доносившиеся из
гардеробной. Она пошла облегчиться, и как только устроилась поудобнее на
холодном каменном сиденье, на нее напала летучая мышь.
— Держу пари, вы не догадываетесь, что эта за летучая мышь была, –
поддразнила я старого солдата.
— Стефан? — Прохрипел он.
— Да. — Я рассмеялась. — У него, конечно, было необычное чувство
юмора, и он прятался так долго, пока бабушка не занялась личными делами.
И тут он напугал ее до смерти.
Услышав рядом смешок, я подняла глаза и увидела Беннета, прислонившегося к дверному косяку и наблюдающего за мной. Хотя его
лицо все еще было грязным и небритым, с темными кругами под глазами, я
упивалась его присутствием, его силой и его доблестью. Его глаза искрились
весельем, и улыбка была такой желанной среди напряжения, которое
пронизывало крепость в течение последних недель.
Я заправила влажную выбившуюся прядь волос за ухо и улыбнулась в
ответ.
— Мне сказали, что я могу найти вас здесь. — Его усмешка исчезла, сменившись неодобрением.
Я поднялась с пола и встала во весь рост, готовясь сразиться с
Беннетом. Рано или поздно он обнаружил бы мое неповиновение. И я
приготовилась бороться за свое право быть здесь и помогать.
— По-моему, я велел вам оставаться в замке. — Он понизил голос до
хриплого шепота и оглядел бледные, изможденные лица, которые смотрели
на нас.
— Похоже, вы не очень хорошо меня знаете, — сказала я, — если
действительно верите, что я последую этому приказу.
— Внутри вы в большей безопасности.
— И вы тоже. Но вы не прячетесь.
Я не смогла удержаться от улыбки над его долгим и раздраженным
вздохом:
— Вы беспокоитесь обо мне?
Выражение его лица оставалось стальным:
— Ну конечно.
Я хотела сказать ему, что если он действительно беспокоится обо мне и
обо всех остальных, то должен был принять мое предложение руки и сердца
и денег, а не упрямиться и гордиться. Если бы он меньше заботился о своем
благородстве, тогда, возможно, мы все ели бы тушеную оленину и теплый
хлеб вместо водянистого супа без хлеба. Но я сдержала свой сарказм и
вместо этого ответила так мило, как только смогла:
— Я польщена, что вы думаете обо мне в то время, когда у вас есть
гораздо более важные дела.
Ни малейшей улыбки не отразилось на его лице:
— Одна из служанок сообщила мне, что ваша бабушка наслаждается
трехразовым питанием.
— Да, это так.
Я отвернулась от него и взяла оловянную кружку. Мне казалось, что он
продолжит полемику, а я не хотела больше выслушивать упреки.
— Вы же не можете отказать больной женщине в дополнительной еде, правда?
— Конечно, нет, — сказал он почти сердито. — Но я не хочу, чтобы вы
отказывались от своей доли.
Я отошла от него к корзине с чистыми тряпками для бинтов и свежей
мазью для припарок, которую принесла с собой из кухни.
— Если вы и ваши люди можете обходиться одной едой в день, то и я
тоже.
Его шаги застучали по полу, следуя за мной. В три шага он догнал
меня, схватил за руку и остановил. Он был так близко, что я могла видеть
влажные пряди его волос и даже каплю дождя на его брови. Запах металла и
дыма, который окутывал его, был каким-то успокаивающим. В нем
ощущалась сила, сила, которая перетекала сквозь его пальцы в мою руку.
— Я хочу, чтобы вы съедали обе порции, — повторил он еще тверже.
— У меня все в порядке. — Но как только я произнесла эти слова, мой
желудок издал ужасное рычание. — Хотя было бы лучше, если бы бульон был
чуть более густым. Может быть, вы поговорите с поваром об этом.
Он нахмурился:
— Вы упрямая женщина.
— Да, это так. Спасибо, что обратили внимание.
Его грозное выражение лица излучало раздражения, и я почти ожидала, что он даст волю ярости, сделает мне выговор, который я заслужила, а потом
быстро утащит из солдатских казарм в крепость, где велел мне оставаться.
Но спустя несколько мгновений его плечи опустились, и он отпустил меня.
— Простите, миледи, — прошептал он, и его голос смягчился. — Нам не
следовало приглашать вас в гости. Тогда вы не оказались бы в ловушке
посреди войны.
— Вы не провидец. Вы не можете предсказать, когда ваши соседи решат
напасть.
Он опустил глаза, но я успела заметить чувство вины в его глазах:
— Мы знали, что находимся под угрозой нападения. Лорд Питт послал
своего капитана предупредить нас задолго до вашего прибытия.
Я попыталась переварить эту информацию. Он пригласил меня в
Мейдстоун, хотя ситуация была крайне нестабильна?
— Мне не следовало приглашать сюда ни одну женщину. — Отчаяние
пронизало его голос. — Мне следовало сказать вам и вашей бабушке, чтобы
вы не приезжали.
— Или, по крайней мере, рассказать нам о грозившей вам опасности и
позволить самим решить отважимся ли мы