— Соседние лорды устали ждать, пока Олдрик заплатит то, что должен.
Лорд Питт особенно безжалостен. Поэтому мама позвала меня домой, чтобы
помочь ей найти решение этой проблемы.
— И решение состояло в том, чтобы жениться на богатой девушке?
— К сожалению, это единственный выход, по крайней мере, который
мы смогли найти.
Я был рад, что Сабина взяла меня за руку. По какой-то причине, которую я не мог объяснить, твердость ее руки и участие принесли мне
некоторое облегчение и утешение. Я чувствовал, что больше не одинок, что у
меня появился новый друг, которому я мог бы открыть свое сердце, кто-то, кто выслушает и поймет меня.
— Почему Олдрик сам не женится на богатой девушке? — Спросила она.
— Если он виноват, почему бы не заставить его сделать это неблагородное
дело?
— Неблагородное? — Сказал я. — Только не с вами. И он недостоин вас.
— А вы достойны? — Дразнила она меня.
— Я тоже недостоин. — Я переплел наши ладони, наслаждаясь тем, как
ее длинные пальцы удобно лежали в моих. Если бы только перчатка не
мешала мне ощущать ее кожу.
— Я просто пошутила, — тихо сказала она. — Вы хороший человек.
Однажды вы станете прекрасным мужем для какой-нибудь счастливой леди.
«Только не для нее», — подумал я со странной грустью. Я не хотел
испытывать чувства к Сабине, потому что не женюсь на ней. Даже если бы
она захотела этого брака, моя потребность в ее деньгах подвергла бы
опасности наши отношения. Она всегда будет думать — не женился ли я на
ней ради приданного. И я тоже. Правда заключалась в том, что я не смогу
жениться на Сабине. Она никогда не сможет полностью доверять мне. И я не
хотел провести остаток своей жизни в долгу перед ней. Я не хотел, чтобы она
видела во мне слабого человека, который унизился ради ее богатства, чтобы
спасти свою семью, а не использовал свою силу и ум, чтобы спасти
Мейдстоун.
Мы оба молчали, наши руки все еще были переплетены. Ни один из
нас, казалось, не хотел разрывать эту связь. Единственным звуком было
шуршание мыши где-то в темном углу кладовки.
Наконец Сабина заговорила:
— Даже если мы не поженимся, я все равно могу помочь вашей семье.
— Я не приму ваших денег, — начал я.
— Тогда позвольте мне купить некоторые произведения искусства.
— Нет. — Я выпустил ее руку и поднялся с бочки.
— Всего лишь несколько.
— Нет. — Мой голос повысился. Я зашагал, каждый мускул напрягся при
мысли о расставании с фамильными реликвиями, которые хранились у нас на
протяжении многих поколений. — Я не могу продать их, зная, что люди не
осознают им цену, и будут небрежно относиться к ним.
— Я заплачу вам больше их стоимости.
— Меня волнует не только стоимость. — Я разочарованно вздохнул. –
Дело в том, что я думаю, что никто не сможет заботиться о них так, как моя
семья.
Сабина ничего не сказала, и я испугался, что обидел ее. Я повернулся к
ней, чтобы извиниться, но прежде чем успел что-то сказать, услышал:
— Вы правы.
Слова замерли на языке. Она продолжала:
— Как бы мне ни хотелось купить что-нибудь из этих вещей для своей
коллекции, я вынуждена согласиться с вами. Они должны остаться здесь, в
Мейдстоуне.
Я не был уверен, что правильно расслышал ее слова.
— Я видела, как сильно вы любите каждый предмет, и как много они
значат для вашей семьи. Возможно, вам суждено сохранить редкие
произведения искусства, чтобы будущие поколения тоже смогли оценить их
по достоинству.
Ее слова точно передали мои чувства.
— Спасибо за понимание. — Напряжение спало.
— Я могу понять вас, но это не значит, что мне нравится такое
положение вещей или что я перестану приставать к вам с подобными
просьбами. — Ее губы изогнулись в полуулыбке. — И не удивляйтесь, если я
время от времени буду дуться или даже кидаться на землю, брыкаясь и крича
в знак протеста.
— Тогда как насчет того, чтобы посещать Мейдстоун всякий раз, когда
вы почувствуете приступ гнева?
— Возможно, я поселюсь на постоянное жительство в комнате искусств.
— Я не стану этому препятствовать. — Мои слова прозвучали более
игриво, чем я хотел.
Ее ресницы упали на щеки, и я мысленно выругал себя. Я здесь не для
того, чтобы соблазнять ее. Мне нужно вести себя с ней достойно. Я снова
направился к двери, зная, что должен вытащить нас из кладовки, прежде чем
кто-нибудь обнаружит нас здесь вдвоем. Мы и так уже провели слишком
много времени вместе. Если это продлиться дольше, то вызовет подозрения.
Я поднялся по ступенькам. На лестничной площадке остановился, внимательно осмотрел дверь и снова постучал в нее.
— Если вы не пытаетесь убежать от меня, — спросила она, — почему так
настойчиво хотите взломать дверь?
— Я все еще надеюсь сохранить вашу репутацию, миледи. — Я дернул за
ручку. — Если мы проведем здесь всю ночь без компаньонки, я вас
скомпрометирую в глазах людей.
— Мне все равно, что подумают люди.
Я промолчал. Она не хуже меня знала, что наше благородное
происхождение обязывает заботиться о том, что о нас думают люди. Как
незамужней молодой женщине, ей было что терять. Если бы ее репутация
была запятнана, найти для нее мужа стало бы почти невыполнимой задачей, а
у меня не было никакого желания становиться причиной такой злой судьбы
для нее.
Некоторое время я стучал в дверь, тряс и дергал ручку, но
безрезультатно. Вспотев, я обернулся и увидел, что она с интересом
наблюдает за мной:
— Пора признать, что вы не всесильны. Есть вещи, которые даже самым
благородным рыцарям страны не подвластны. Я понимаю — для вас это шок.
Но лучше выучить этот урок сейчас, чем потом, когда вы действительно
будете в опасности.
Хотя я и видел, что она пытается разрядить обстановку, мне эта
ситуация совсем не нравилась. И я был расстроен, что не могу использовать
свою силу, чтобы освободить нас.
Она похлопала по бочке, с которой я встал:
— Подойдите. Сядьте. Давайте используем наше затруднительное
положение по максимуму.
Я снова посмотрел на дверь.
— Я даже обещаю, что позволю вам потчевать меня историей о картине
Святого Фомы Аквинского, что, как я догадываюсь, вам до смерти хочется
сделать.
Ее соблазнительной улыбке было невозможно сопротивляться. Я
неохотно отошел от лестничной площадки и взмолился, чтобы утром не
пожалеть о том, что бросил попытки освободить нас.
Глава 11
Меня разбудил топот отдаленных шагов и криков, и я спряталась под
покрывалом, вдыхая восхитительный