– Отследили движение серого пикапа по городу?
– Естественно. То есть пытались отследить. Его вели по записям с камер, но недолго: он въехал в какой-то двор и не выезжал. То есть выехал, но когда – неизвестно. А потом, отслеживать подобные машины – бесполезно: их сотни. У моего приятеля точно такой же пикап – не стану же я его подозревать, как и остальных, у кого такие же тачки. И кто был за рулем той машины, определить не удалось: дело было вечером, как вы помните. Прямой свет фонарей на лобовое стекло не попадал. Лицо зафиксировать не удалось. Единственное, что разглядели: сидящий за рулем был в куртке с большим капюшоном. А почему вас это дело так интересует? Убили человека, от которого нормальные люди шарахались, а теперь забудут о нем очень скоро.
– Он был человек, и этого достаточно. И о нем вспоминают те, о ком он заботился. И не только они. Я смотался на зону, где Пятииванов отбывал срок, и разговаривал с его подельником еще по первому сроку и других видел. Все твердят, что он завязал, мечтал выйти поскорее и не попадать за решетку снова. Да и администрация отзывается о нем положительно. А такого не бывает, чтобы быть хорошим для всех.
– Но он же преступник, рецидивист. И во второй раз он сел за-за того, что по глупости решил помочь знакомому получить долг с мошенника… А потом он и сам взял деньги там, где нельзя их брать в любом случае. Но Пятииванов искал средства на операцию для больной матери. Опять нарвался на мошенников – теперь уже от медицины, – которые не сказали ему, что страховка все оплатит, уверяли, что надо в очереди долго стоять, а его мама долго не протянет… Короче, у меня есть своя версия его убийства, но я пока ее озвучивать не буду. Про оружие что-то выяснили?
– Пистолет у нас числится в базе по одному убийству, о котором вы знаете. Происхождение его неизвестно, скорее всего, со складов стран ближнего зарубежья, где они хранятся, а может, там уже ничего и не хранится с советских времен. Когда найдем его, узнаем серийный номер, тогда выясним точно. Однако убийца по неизвестной для нас причине не хочет избавляться от него.
– Он уверен, что его не найдут, – объяснил Гончаров, – а пистолет еще может ему пригодиться. А если его с ним возьмут, скажет, что в лесу нашел и идет сдавать в полицию. Раньше такое часто случалось. Но это все лирика. У нас в городе есть такой финансовый воротила, Евгений Сорин. С криминалом сейчас вроде не связан, но он учился в одном классе с Пятиивановым, и тот несколько раз обращался к нему за деньгами.
– И я про его знакомство с Сориным слышал от вдовы, только где Сорин и где Пятииванов…
– Где сейчас Пятииванов, мы оба знаем. Мой совет: пусть наш Егоров смотается в поместье Сориных и поговорит с охраной: покажет им фотографию Степана и спросит: не пытался ли тот человек проникнуть на охраняемую территорию, не подходил ли к машине хозяина, когда тот подъезжал к воротам. Только посоветую: лучше прикажи Егорову не просто показать фото, спросить и уехать – пусть он скажет, что есть оперативная информация, раскрывать которую он не имеет права, о том, что этот человек скрывается на территории. Пусть майор Егоров что угодно врет, но он должен предупредить намеками охрану о том, что оперативная группа в большом составе завтра приедет в поместье с ордером и проведет необходимые оперативно-разыскные мероприятия на территории и в домах, которые на ней имеются. Я думаю, что охрана сразу засуетится, потому что как раз завтра у Сориных литературный вечер, на который явится вице-губернатор Марфин с супругой. Хозяевам такой вечер отменять нельзя. Начнется суета, и пусть Егоров с людьми понаблюдают за всем происходящим.
– Понял. Отправляю группу прямо сейчас, а Егорову скажу, чтобы он там носом землю рыл.
В том, что Егоров постарается, Игорь Алексеевич не сомневался: сорокапятилетний майор давно уже должен был стать подполковником юстиции, но представление не отправляли, стимулируя его на более активную работу. Егоров понимал это, но ничего поделать не мог и просто ждал пенсии.
Когда-то и Гончаров ждал звания подполковника, но вторую звезду на погоны кинули бы перед самой его пенсией, до которой по выслуге оставалось уже не так много. К сорока двум годам Игорь уже ни о чем не мечтал, у него была просто работа, хорошая или плохая, но главное – нужная и ему, и людям. Работа была единственной его любовью. Но теперь все изменилось. А ему и сейчас по-прежнему все те же сорок два года.
Снова зазвонил телефон.
– Отправил Егорова, – доложил полковник Копылов. – Он даже обрадовался, ногами сучил, чтобы только быстрее. Признался, что его дочка учится на экономиста и в восторге от книг Сорина. Даже его жена их почитывает, хотя она по профессии логопед.
Гончаров включил телевизор, пощелкал программы и увидел своего хорошего приятеля, тележурналиста Ипатьева[19], стоящего на фоне особняка. Съемка, очевидно, проводилась накануне глубоким вечером, потому что небо над особняком было усыпано звездами.
– …Неожиданное, в том числе и для меня, включение из Москвы, – начал Павел. – Наша программа рассказывает о криминальных новостях Петербурга. Но московские коллеги взяли меня на свой выезд, и я не отказался, тем более что разрешили снимать. Сегодня в одном из элитных коттеджных поселков Подмосковья небольшой переполох. Полиция без предупреждения нагрянула в особняк одной одинокой дамы и застала там… как бы сказать помягче…